Ни слова больше! - Карен М. Макманус

— Я не собираюсь врать в эфире. А если бы и стал, то не для твоего приятеля Фокса.

— Ох, Трей, ладно тебе. Ты даже толком не обдумал ничего…

— Тут и думать не о чем. Говорю тебе: нет.

— Если не расскажешь ты, расскажет он.

Замираю, не раскрошив булку до конца:

— Ты мне угрожаешь?

— Ну конечно, нет! Только сам подумай: разве не лучше быть хозяином положения? Гуннар считает, что получится гениальный сериал. К тому же он не единственный, кто копается в деле мистера Ларкина. — Лиза-Мари делает глоток пива. — По слухам, убийством заинтересовался «Мотив». Слышал о таком? Его ведущая недавно переехала в Бостон. Так вот, у этих репортеров всегда есть определенная цель. И если они до сих пор на тебя не вышли, то ты и есть цель. — Она направляет бутылку на меня и переходит на торжествующий тон: — Сынок, я еще не рассказала тебе самого главного. — Я чуть не давлюсь при слове «сынок», а она продолжает: — Мы будем участвовать в шоу вместе!

Нам приносят заказ. Я не в состоянии ответить на обычные вопросы про кетчуп и напитки, потому что мозг в отключке. Пустота. Потом, как при загрузке электронной таблицы, мозг заполняется, и все встает на свои места. Я понимаю, зачем мать здесь, с какого перепуга она вдруг так печется о моей учебе в колледже и почему выглядит как перед камерой.

Как только официантка отходит, я говорю:

— Значит, Гуннар Фокс и тебе денег пообещал? Сколько? Половину? И раз мы идем в комплекте, без меня тебе их не видать. Я правильно понял?

Забегавшие глазки выдают ее с головой:

— Гуннар заинтересован и в моем свидетельстве.

— В твоем свидетельстве? — Ой, не смешите меня. — Ты-то что можешь поведать? Тебя и близко не было, когда умер мистер Ларкин.

— Ну почему же? Я была в городе, — говорит Лиза-Мари. — Прекрасно помню ту мрачную атмосферу.

Не понял.

— Тебя в городе не было. Ты торчала в Вегасе.

— Я приезжала на весенний концерт в Сент-Амброузе, не помнишь?

Черт. Я и забыл: весенний концерт с обязательным участием, даже если ты никакими талантами не блещешь. Он всегда проходил в конце марта, когда до Новой Англии наконец доползает весна.

— Помню, ты приезжала на день рождения Валери, — говорю. — Концерт случайно совпал. Только мистер Ларкин умер двумя неделями позже.

— Я тогда все еще гостила у Валери. — При этих словах Лиза-Мари краснеет. Мы оба отчетливо помним, как она спешила уехать сразу после концерта. — Мне нездоровилось, поэтому пришлось задержаться.

— На две недели? И ничего мне не сказать?

— Я сильно простудилась. — Лиза-Мари деликатно шмыгает носом. — Не хотела тебя заразить.

Ну, совсем завралась. Даже не знаю, от чего противнее: от сознания, что мать не поленилась прилететь из Лас-Вегаса, надеясь заработать на мне денег, или от злости на себя за надежду, что она приехала ради меня.

Днем, опуская заявку на грант Кендрика в почтовый ящик, я думал, что готов на все, лишь бы получить грант и вырваться в следующем году из Стерджиса. И вот пожалуйста — оказалось, всему есть предел. Я скорее до конца своих дней проживу в съемной комнате у Регины, чем разделю деньги с женщиной, которая бросила меня восемь лет назад и ни разу о том не пожалела.

Отодвигаю от себя жалкие остатки булочки и беру с тарелки бургер.

— Передай Гуннару привет и скажи, чтоб катился ко всем чертям, — говорю я, откусываю чуть ли не полгамбургера, встаю и иду к выходу.

— Ноа Дэниел Тэлбот! — кричит Лиза-Мари. — Да ты хоть понимаешь, от чего отказываешься? Вернись, поговорим как взрослые люди!

Дождался — мать назвала меня по имени. И не просто по имени — аж полную версию выговорила. Только она сильно опоздала.

Машу ей не глядя через плечо рукой, в которой держу бургер, и выхожу на улицу.

— Дело приняло неожиданный оборот, — произносит Карли.

Среда, вторая половина дня. Они с Линдзи только что прослушали мой отчет обо всех событиях со времени пресловутого круглого стола. То есть почти обо всех.

— Вы о чем конкретно? — переспрашиваю я.

Даже без упоминания разговора с пьяным Триппом список довольно внушительный: видео Гуннара Фокса, драка с Колином Джеффрисом, инцидент с портретом мистера Ларкина, порча афиш мисс Келсо. И, конечно, наш поход к мистеру Соломону.

— «Мерзавец получил по заслугам», — задумчиво повторяет мои слова Карли, постукивая ручкой по блокноту. Мы в самой уютной комнате для совещаний «Мотива» — Пикок. Тут такие мягкие кресла… Начальница невесело улыбается: — Неожиданно. Как, впрочем, и другие новости. Ты сама-то как со всем справляешься?

— Хорошо, — заверяю я.

Я сомневалась, рассказывать ли Карли о том, как мне досталось от Колина или что в меня целились из ружья, — по опыту знаю, за такие вещи взрослые норовят запереть тебя под замок и никогда больше не выпускать. Но обе коллеги восприняли информацию по-деловому спокойно — для них это, видимо, обычные рабочие будни.

— Ну ладно. — Карли откидывается в кресле. — Ты утверждаешь, что раньше мистер Соломон ничего такого не говорил?

— Никогда не слышала, — отвечаю. — Трипп сказал, что у старика не все дома, может, тот что-то напутал.

— Вполне допустимо, — соглашается Карли. В ее глазах блеск. — А ты не думаешь, что мистер Соломон на такое способен?

— На что способен? — Смысл вопроса доходит до меня не сразу. — Убить мистера Ларкина? Да что вы, конечно нет!

— Почему ты так уверена?

— Да потому что это безобидный старик!

— Который взял тебя на мушку, — напоминает Карли.

— Он принял нас за воров.

— Не важно. Реакция довольно неадекватная.

— Даже если бы захотел, он не смог бы убить мистера Ларкина. Садовник и раньше был тщедушным.

— А там особенной силы и не требовалось, — вступает Линдзи. — Орудие убийства легче, чем ты себе представляешь.

Смотрю на нее в упор, не понимая:

— Откуда вы знаете?

— Полиция Стерджиса прислала нам вчера фотографии. — У меня отваливается челюсть, а Линдзи продолжает: — Извини, что сразу не сказала — заслушалась твоим отчетом. Вот, взгляни.

Она нажимает пару клавиш на ноутбуке и разворачивает ко мне экран. В ужасе смотрю на острый залитый кровью камень, оборвавший жизнь мистера Ларкина. Линдзи права: он не такой, как я себе представляла. Я всегда мысленно рисовала здоровенный булыжник, от удара которым никто бы не оклемался. В действительности он размером с мой кулак, не больше.

— Никаких других отпечатков, кроме пальцев Шейна, нет. По-видимому, убийца был в перчатках, — говорит Линдзи. — Неудивительно — в тот день было довольно прохладно.