Его должница - Олли Серж

— Нет, — опасно понижает он голос. — У меня всегда было много женщин. И только с тобой я ощущаю эту чёртову потребность в верности. Не было никого. После тебя… — его губы жадно припадают к венке на моей шее и останавливаются, метя кожу. Жадно.

Какая же вы сволочь, Алексей Егорович!

Я закусываю губу до боли, чтобы даже не вздумать отвечать взаимностью на ласки Алексея. Если бы это было вежливо, то вообще закрыла бы уши, глаза и убежала, но сейчас я не в том положении.

— Хорошо, — киваю, чувствуя, что мои колени против воли становятся «мягкими», а дыхание сбивается, — я вам верю. Только отпустите меня сейчас, пожалуйста… — последнее слово вылетает из меня почти с отчаянием.

«Иначе,» — договариваю про себя, — «если я сейчас начну целовать в ответ, то просто перестану себя уважать.»

— Да, конечно… — Баринов действительно разжимает пальцы и отходит от меня. — Ты хотела к родным съездить… — покупает он меня на запрещённый приём, но я ведусь.

Разворачиваюсь и, не скрывая того, что он попал в то, что меня волнует, отвечаю.

— Да. Я очень сильно хочу!

Алексей кладёт в рот ложку каши и что-то делает в своём телефоне.

Мой вздрагивает сообщением.

— Я прислал тебе номер Глеба. Он отвечает за безопасность. В том числе и твою. Поэтому, как договоришься с бабушкой, напиши ему время, он пришлёт машину.

— Спасибо, — говорю с чувством.

— И ещё, — он доедает завтрак и отставляет от себя тарелку. — Я оставлю тебе карточку. На ней будет сумма для ежемесячных расходов. Можешь не экономить. Об особенно крупных покупках будем говорить отдельно.

— Это каких? — не понимаю я.

— Шубы, украшения, косметические процедуры… — жмёт плечами Алексей и встаёт из-за стола. — Что там у вас женщин бывает…

— Мне ничего этого не нужно, — качаю отрицательно головой и иду за ним.

Перед тем как надеть обувь он подаёт мне конверт с картой

— Разберёшься?

— Да, — отзываюсь, — спасибо.

Опускаю глаза в пол и боюсь, что Алексей попросит поцелуй. Но ещё больше боюсь, что не попросит… Господи! Да что со мной?!

Дверь хлопает.

Я вздрагиваю от этого звука и обхватываю себя за плечи, потому что становится зябко.

Возвращаюсь на кухню, запихиваю в себя несколько ложек каши, убираю посуду и начинаю заниматься домашни делами.

Бабушке до большой перемены звонить нет никакого смысла, поэтому я переглаживаю все рубашки и футболки Алексея, привожу в порядок и раскладываю свои новые вещи, а потом прихватываю из сумки помаду и иду в спальню Баринова.

Разбираю его корзину с грязным бельём, по запаху женских духов определяю вчерашнюю рубашку из клуба и смачно разрисовываю ее помадой.

Пока я вершу возмездие, мне становится легче. Я даже практически прощаю Алексея, но эйфория торжества проходит, и через секунду я уже смотрю на своё творение с ужасом.

Он меня убьёт, если узнает.

Ну а чего он узнает? Забираю рубашку и уношу с остальными вещами в стирку. Машинка все отстирает.

Но через час я обнаруживаю, что мои художества, достойные своей экспрессией по меньшей мере Третьяковки, никуда не делись. И судорожно лезу в интернет, чтобы найти способ избавления от пятен.

Первым в списке идёт моющее средство для посуды. Я оказываюсь практически по самые локти в пене, пока пытаюсь вымыть его из ткани, но пятна так и остаются на месте.

Ну вот кто меня за руки тянул? Даже не хочу знать, сколько стоит эта рубашка!

Следующими в перечне «всесильных средств» идут нашатырный спирт и скипидар. Второго, конечно, у Баринова в доме не имеется, а вот первое я легко нахожу в аптечке.

К моему великому облегчению, пятна действительно блёкнут и начинают уходить. Фух! Глаза и нос жжёт резким запахом, и я стараюсь почти не дышать. Счастливая от того, что следы преступления удалены, закидываю рубашку снова в стиральную машину и слышу, как на кухне звонит мой телефон.

Сгребаю кусочки ваты в кулак, намереваясь заодно выкинуть их в ведро, забегаю на кухню и хватаю телефон.

— Алло! — отвечаю и только после соображаю, что номер звонящего мне не знаком.

— Аня, здравствуйте! — говорит в трубке отдалённо знакомый женский голос. — Это тебя Вера Дмитриевна беспокоит. Директор школы.

— Слушаю вас, — напрягаюсь, превращаясь в слух. Просто так в обход бабушки ей нет никакого смысла мне звонить.

— Твою бабушку забрала скорая. Говорят, что сердце. Отвезли в третью городскую.

— Что… — я опускаюсь на стул и несколько раз сглатываю слюну, потому что горло сжалось, пересохло и не даёт говорить. — Как так?

— Ей кто-то в приёмную позвонил, сказали, что из детского сада. Секретарь ее пригласила. Она «алло» ответила, несколько секунд в трубку помолчала, послушала и по стеночке стекла…

Только зажатый в кулаке запах нашатырного спирта не даёт мне повторить бабушкин манёвр.

— Я сейчас вам перезвоню, — хриплю в трубку, скидываю звонок и набираю номер Ксюшиной воспитательницы.

Барин

В моей голове звенит Анина истерика. В ожидании новостей я меряю шагами тротуар возле забора детского сада и курю почти одну за одной сигареты, отжатые у кого-то из парней.

Голова уже кружится от дыма.

Самое страшное то, что отчасти в произошедшем виноват я сам. Из-за дурацкой ревности не придал значения Аниному вчерашнему рассказу про наезд на парня. Не проверил. А оказалось, что зря.

Хату их съёмную прилично разворотили, видимо, искали чем можно на Аню надавить, а когда ничего не вышло, решили действовать грязно и по-старинке через самое слабое место — ребёнка.

Разобравшись, что все сотовые на контроле, а объекты под охраной, опустились до обычной мелкой пакости — позвонили на школьный городской просто припугнуть старушку. Удачно припугнули… Слава Богу, девочка в это время спокойно готовилась к тихому часу. Ей ничего не угрожало, и охрана клянётся, что даже никаких странных действий на периметре не было.

Это они правильно. Потому что за детей на зоне нагибают так, что задница не выдержит.

Кто ж, сука, такой верткий и бесстрашный? Чтобы действовать в обход моих людей, это нужно иметь стальные яйца.

Получается, закрыли мы вчера не всех?

В кармане начинает звонить телефон, явно желая ответить на мои вопросы.

— Мы нашли их, Алексей, — без предисловий отчитывается Глеб. — Мрази одной с зоны бизнес порушили, но сам бы добраться за забор он не смог. Руки коротки. С вертухаем в доле был. Жадный, сука, жил бы, раз спалился, да не высовывался, но прикипело у мужика. Решил с девчонкой разобраться. Срочников послал морду бить пацану этому Никите. Они его уже сдали.