Метро 2035. Преданный пес - Дмитрий Манасыпов

– Согласна.

– Сразу видно самую подлую бабскую породу. – Караванщик не отходил от нее. – Типа прикинулась паинькой и думает, поверил ей. Угу, держи карман шире.

Анна не ответила, села и вытянула ноги.

– Что это мы тут выдумали отдыхать? – изумился Кот. – Жопку-то подними, красотка, да вали подметай вон там. Нам тут сидеть черт знает сколько, не в грязи же.

– Не хватает одного. – Большой, пыхтя, встал у двери, развернув ПК внутрь заправки. – Этого, молодого кинельского.

– Сука! – Кот пересчитал караван. – Хер там одного! То-то, думаю, эту пиздливую мразь давно не слышно стало. Он же шел посередке? С кем-то еще из наемных, верно?

– Да. – Костя кивнул. – Филин, видно, из-за него до сих пор там бродит.

– Сипа! – рявкнул Кот. – Ты с его стороны шел?

– Ну…

– Чо ну, ебанько?! Ты как проглядел, что этот упырь свинтил, а?

– Кот, я это…

Ерш, подвинувшись к Хаунду, лихорадочно блестел глазами, жившими сейчас только странной надеждой и ожиданием боя.

– Слышишь, Пес, может, ну…

– Нет. – Хаунд разложил остатки поклажи, передал двойняшкам свою ткань, рулон, явно намокший из-за разошедшейся дратвы на боку. – Положат.

Как пить дать, даже покладут, напичканных свинцом и прямо здесь. Большой на выходе не зря стоит так удобно, пристроив пулемет на подтащенные лишние козлы. Здоровяк свое дело знает туго, наверняка не стреляет, а шьет, как хорошая швея иглой. Попадает ровно куда хочет.

– Сипа, ты опять накосячил. – Кот фыркал, уже знакомо, опять начиная заводиться. – Два тела пропало, сорок пять кило товара. Смехуечки все тебе?

– Кот, да я…

– Головка от фаллоса, епта. – Кот дал пинка тишком крадущемуся мимо двойняшке-пареньку. – Если Филин их не найдет, Сипа, ты меня знаешь, да?

– Идут, – буркнул Большой. – Двое.

Кот подтащил ближе к уже начавшему гудеть очагу колоду, уселся. И уставился на вход.

– Вдоль стены сели, – негромко сказал Костя, – вон там.

«Вон там» оказалось прямо под стволом Большого. Натюрлих, сам Хаунд поступил бы также. Вроде и помещеньице небольшое, но все угнездились где сказано. Одной очередью всех перечертить – как два пальца об асфальт, йа.

– Это чистилище. – Анна не понижала голоса. – Самое натуральное. И мы начинаем спускаться все глубже и глубже.

– Ненавижу, сука, чересчур образованных и типа умных баб. – Кот ткнул в ее сторону плетью. – Им бы сидеть и не отсвечивать, нет, все туда же, что и до войны. Готовить умеешь, звезда?

Анна не ответила, смотрела странно, вдруг разом погаснув.

– Во-во, – продолжал Кот, – как читать, так, мать твою, убожище, подавай ей Данте. Ты бы лучше книгу о вкусной и здоровой пище выучила бы наизусть. Чистилище, блядь. Добро пожаловать в настоящую жизнь, ваше высочество городская мамзель, у нас тут нравы простые, уж не серчайте. Чистилище, ну-ну… Буду твоим личным дьяволом, уговорила.

– Из тебя и бес-то так себе, – Анна усмехнулась, – только и можешь, что баб плеткой лупить. Флагеллант хуев.

– Доконала, блядь, – пожаловался Кот. – Дождешься.

Большой отодвинулся в сторону, приоткрыв ногой дверь шире.

Первым, в обнимку с рюкзаком, влетел тот самый, кинельский, молодой и борзый. Сейчас выглядел он паршивенько, никак не тянув на хотя бы какой-то там гонор. Да и сложно оно, натюрлих, если весь в грязи, аки свинья. Оно понятно, рюкзаки висели на нем спереди и сзади. Передний оказался примотан к рукам парняги, вытянутым вперед и ободранным в мясо. Вот он и катался, видно, как колобок, спотыкаясь и падая.

Правое ухо отсутствовало, кровища, смываемая на улице дождем, сейчас ожила, потекла вниз гуще и радостнее. Дышал парняга жадно, временами захлебываясь, и совершенно непонимающе смотрел перед собой.

– Эк его раскондратило-то, – покачал головой Кот, – прямо жалость до печенок пробирает. Второй?

Вопрос ушел в сторону Филина. Тот пожал плечами, показал на правую ногу, мол, сломана и провел рукой по горлу. Йа, тут все ясно, мужичонка упал и сломал какую-то косточку. Возможно, и косточка-то была не самая важная, и можно того было притащить сюда, оставить, вдруг дождался бы кого в обратную сторону и выжил, да… Только наказать-то следовало, за бегство и воровство. Кинельского-то, Хаунд был уверен на сто процентов, убивать Кот не станет, кто за него груз попрет-то? А наука с убитым уже пошла впрок. Вон, сидят, зыркают по сторонам, друг на друга, трясутся и едва уловимо шепчутся.

– Так… харэ трепаться! – рявкнул Кот. – Рассказывай, дружище, как ты дошел до жизни такой, раз решил обуть нас с братвой. Покайся, глядишь, скидка выйдет.

Дорога штука справедливая, но и жестокая. Караванщик, убив покалеченного, был в своем праве. У них украли ни много ни мало, а два баула с товаром. Оставь переломанного Филин там, где догнал, было бы хуже. Подыхать в пасти местного зверья, а такое-то быстро бы отыскало беспомощного человечка, куда страшнее. Можно сказать, что молчаливый следопыт оказал благое дело.

Ну, если мерять моралью две тыщи тридцать пятого года, а не общечеловеческой.

– Я не хотел, бес попутал, – кинельский зачастил, рухнув на колени и набок, – мне кранты везде, а с тобой идти, так расклад неизвестный. То ли пан, то ли пропал, то ли чего хуже. Я ж жратвовозку не видел ни разу, испугался.

– В штаны же не наделал, не? – Кот удивленно смотрел на него. – Мы ж почуяли б… Кость, ты рядом с ним сидел, он не гадил?

Костя мотнул головой.

– Вот, а я о чем? Раз не опростался с испугу, так, считай, все в порядке было. – Кот шмыгнул. – Ты, братишка, неужто считал, что справишься? Думал, в Георгиевку вернуться и там зашкериться, отсидеться и наш товар толкнуть? Купить назад теплое местечко в Кинеле?

Парняга замотал головой.

– Тебя ж Сашкой кличут?

– Да.

– Хорошо.

Что хорошего было в имени и его применении к ситуации, никто не понял. А Хаунд и не пытался, уловив в поте Кота уже знакомую нотку каких-то забушевавших гормонов. Того явно корежило внутри, разрывало от желания забить этого мудака до смерти или чего хуже. Например, засунуть в очаг, разгоревшийся и полыхавший уже очень люто. И… да ладно?!

– Ухо тебе Филин отрезал?

– Да.

– Лады… считай, легко отделался. – Кот хитро улыбнулся. – Да не ссы, братишка, с кем не случается. Верно говорю, Кость?

Костя кивнул. Но как-то очень неуверенно. Кот встал, махнул рукой Сашке, подзывая к себе. Приобнял, когда тот подошел.

– Ты, Саша, конечно, поступил как форменная гнида, это верно. Спер наш товар, подбил носильщика бежать, мы его потеряли. Это, Саша, натуральный косяк. В другое время ты бы у меня сейчас визжал как поросенок, когда я твои кишки выпустил бы и вон в той жаровне заживо бы запек. Понимаешь?