Голос греха - Такэси Сиота

Тосия и сейчас считал: чтобы выжить в этом бизнесе, другого выхода не существует. Однако если б он сказал, что разрыв отношений с людьми, с которыми он общался на протяжении нескольких десятков лет, не оставил никаких ран на сердце, то покривил бы душой. Пытаясь внушить себе, что с тем человеком его уже ничего не связывает, Тосия всё-таки продолжал испытывать чувство вины, которое не стиралось, словно нарисованное перманентным маркером. И если по какой-то причине он вспоминал об этом, его душу постоянно терзало желание оправдать себя.

Тосия убрал руку от телефонной трубки. Сегодня воскресенье, и клиентов ещё должно прибавиться, но в первой половине дня посетителей явилось всего ничего — двое мужчин и мужчина с женщиной. Да и те лишь присматривались. Уже перевалило за середину сентября, и солнечные лучи теперь не жгли, а лишь мягко пригревали. С помощью пульта Тосия прибавил температуру кондиционера на один градус. Закрыл записную книжку, посмотрел на наручные часы: время приближалось к двум часам дня, к назначенной встрече. Хорита должен прийти снять мерки. Они договорились, что Тосия сошьёт ему костюм для командировок в Европу в зимнее время. О фасоне он расспросил Хориту, когда они сидели в идзакая после недавней поездки в Осаку. Обычно при первом пошиве Тосия примерно в течение сорока минут внимательно расспрашивал клиента о том, куда тот собирается надевать костюм, какие у него предпочтения, вкусы, работа. Но Хорита долгое время был клиентом отца, и на него имелось солидное «досье», поэтому им хватило короткого обсуждения.

После этого Хорита рассказал, что человека, о котором он расспрашивал повара, звали Икусима Хидэки. Тот родился в Киото и был сэмпаем дяди Тацуо и Хориты в секции дзюдо. Икусима был старше Хориты на десять лет, Тацуо — на восемь, и в детстве они его очень любили.

— Поначалу Икусима возглавлял отдел полиции префектуры Сига,[80] занимающийся организованной преступностью, и, если я не ошибаюсь, сблизился с якудза, за что был уволен. Точно не знаю, чем он занимался после этого, но слышал от Мицуо, что он продолжал общаться с Тацуо-саном.

Похоже, Хорита с самого начала считал, что если Тацуо имел отношение к этому делу, то вероятность того, что Икусима тоже был причастен к нему, весьма высока. К тому же он говорил, что жёсткость, которую демонстрировали преступники в деле «Гин-Ман», и то, как блестяще они выбрали момент для своего ухода, указывают на то, что работали профессионалы. Тосия ухватился за обещание Хориты попробовать найти причастных и на протяжении полумесяца, продолжая держать всё в секрете от семьи, ждал от него информации.

«Завтра приду снимать мерки». Во время телефонного разговора накануне вечером имя Икусимы не прозвучало, но поскольку Хорита сообщил о своём намерении, даже не спросив, удобно ли это Тосии, тот догадался, что в деле появились какие-то подвижки.

Послышался шум, и сразу же распахнулась задняя дверь. На него налетела выскочившая из мастерской дочь Сиори.

— Папа, а у Сии-тян есть грибочки! — В руках она держала небольшую сумочку размером с ладонь.

— У тебя есть грибочки? Здорово.

Тосия стал гладить дочь по волосам, но Сиори резко замотала головой.

— Папа, тебе нельзя работать.

— Что? Это почему ещё?

— А, хватит. Хватит работать. Нельзя!

Два года и пять месяцев. С каждым днём она говорит всё лучше. Только недавно не могла отличить слова «катагурума» и «катацумури»,[81] а сейчас уже вполне научилась строить фразы… Тосия присел на корточки и обнял дочь, которая пристально смотрела на него своими большими глазами. Сегодня утром его мать Маюми наговорила колкостей по поводу занятий Сиори, из-за чего отношения между свекровью и невесткой стали ещё более натянутыми, чем обычно. Сиори, несомненно, почувствовала это и убежала от напряжённой и пребывающей в плохом настроении мамы.

С того дня, как мать выписалась из больницы, куда попала из-за обострения язвы желудка, она чувствовала себя прекрасно и настойчиво отвергала попытки обращаться с ней как с человеком, оправляющимся от болезни. Казалось даже, что она стала ещё более самоуверенной, чем до того, как попала в больницу, и жена Ами, не церемонясь, приняла вызов.

— Отпусти.

Сиори резко высыпала из сумки на пол все пять маленьких игрушечных грибов, сделанных из винила и при нажатии на шляпку издававших звук. Дочь получала новый гриб каждый раз после посещения педиатра. Она собрала их и стала расставлять на полке, расположенной с внутренней стороны стойки и невидимой снаружи. Сиори вообще обожала грибы; недавно ходила по дому с пакетом опят, купленных совсем недавно. Она сама не понимала, почему ей понравились именно опята, — просто постоянно таскала их с собой.

— Чай-чай, дай чай.

— Хочешь чаю?

Сиори кивнула, Тосия поднялся и заглянул в мастерскую, дверь в которую так и осталась открытой. Ему бросилась в глаза подставка под утюг, и он вспомнил про сильно искривлённый кусок ткани. Задумался на секунду… но Сиори в одно мгновение влетела в комнату и схватила стакан с чаем, стоявший на картонной коробке.

Этот чай старый…

— Сиори! — закричал Тосия.

Дочка, вздрогнув, остановилась. Подбежав, он вырвал стакан у неё из рук. Сиори разразилась громким плачем, и Тосия, положив руки ей на плечи, стал уговаривать: «Нельзя пить этот чай, животик заболит». Успокоившись, что она не успела глотнуть его, он взглянул на заварочный пакетик.

И тут в его голове всплыли события давних времён. Опустевшие полки супермаркетов. Преступники, раскладывавшие на них сладости с синильной кислотой, подвергали опасности жизнь огромного количества детей. Неужели к этому имел отношение его отец?.. Тосию внезапно сковало чувство страха. Почему те тетрадь и кассета лежали в ящике телефонного столика? С одной стороны, он молил о том, чтобы отец не был связан с этим делом, — но в то же время начал смиряться с тем, что это вряд ли возможно.

— Что случилось? — спустившись по лестнице, спросила Ами.

Сиори бросилась к матери и прижалась к ней.

— Она чуть не выпила старый чай. — Тосия показал на пакетик.

Ами, побледнев, взяла Сиори на руки. Воцарилось неприятное молчание.

— Прошу прощения, — раздался со стороны магазина спасительный голос Хориты. Ами с Сиори на руках пошла к лестнице. Тосия выбросил пакетик в мусорное ведро, переключился — и, улыбнувшись, вышел в магазин.

— Добро пожаловать. Я ждал вас.

Он предложил гостю стул рядом с антикварным столом. Хорита протянул ему бумажный пакет.

— Это запечённые сладости. Маюми-тян их любит.