Линия соприкосновения - Михаил Шуваев

— Густав, я Эстель Нуаре. Прибыла в район Каменной розы. Покидаю флайт. Связь через МИППС.

— Понял. И что вас всех на ночь глядя в пустыню тянет? То одни улетели, теперь эта… — Густав отключился.

Эстель чему-то улыбнулась, отключила связь и забралась в кабину. Флайт, подчиняясь уверенным командам женщины, приподнялся и, быстро ускоряясь, стал удаляться. Через две минуты Эстель, не включая экрана, по МИППСу опять связалась со станцией:

— Густав, я с собой взяла два кислородных баллона, а ходить по плато собираюсь несколько часов, мне хватит этого запаса?

— Да, М-35, вполне. Но вы там особо далеко от флайта не отходите все-таки. Я вам на коммуникатор сейчас брошу его координаты и шнур, чтобы вы не искали его, когда возвращаться будете. До свидания.

— Спасибо, Густав!

Через секунду МИППС пискнул, приняв обещанные координаты. Эстель включила экран и удостоверилась, что местоположение точно совпало с оставленным на плато Каменной розы прибором. Положив коммуникатор в карман, она активировала навигационную систему и ввела нужные координаты. Аппарат послушно развернулся в горячем воздухе и взял курс на восток.

Приоткрылась дверь, и в кабинет директора КОНОКОМА Дон Кимуры заглянул Дуглас Пирс:

— Можно?

— Дуг, заходи, садись.

Начальник аналитического отдела Пирс, пожилой человек невысокого роста с седой шевелюрой, в изрядно мятом пиджаке, прошел к столу начальника, сел на место для посетителей и положил перед собой старенький портфель для бумаг. Из нагрудного клапана его пиджака торчали с десяток различных ручек — от обыкновенных карандашей до современных газонапыляющих стилосов. На орлиный нос главный аналитик КОНОКОМа водрузил очки в тонкой золотой оправе и спокойно взглянул на человека, которому подчинялась, пожалуй, самая секретная и закрытая служба Конфедерации:

— Дон, я слушаю тебя.

Будучи знакомы много лет, когда оставались вдвоем, они общались на «ты», в присутствии же третьих лиц сослуживцы предпочитали официальный тон и обращения. Директор откинулся в кресле и скрестил руки на животе:

— Дуг, расскажи мне, пожалуйста, что у нас происходит по делу Добровольского?

Пирс несколько секунд не мигая смотрел на Дон Кимуру, затем медленно раскрыл портфель и достал листы обычной бумаги, от вида которых директор поморщился, как от зубной боли. Дело в том, что начальник аналитического отдела КОНОКОМа был убежденным консерватором и предпочитал бумагу любым электронным девайсам.

— Докладываю, — будто не заметив недовольной гримасы директора, начал Пирс и пошелестел бумажной стопкой документов. — Спецагент Ричард Сноу и начальник научного отдела Айвенго Блумберг, в рамках расследования дела полковника Космофлота Александра Добровольского, осуществили следующие мероприятия и следственные действия. В полном соответствии с действующим регламентом, следователи посетили…

Дон Кимура слушал Пирса вполуха. Всё, о чем сейчас вещал старый лис, было в той или иной мере известно директору. Но он чувствовал, что его древний приятель Дуг что-то недоговаривает.

— Так, стоп, — прервал вскоре старого служаку японец. — Что там произошло в доме этого… как его?..

— Оливера Джонсона? — подсказал Дуг.

Пирса не могло обмануть наигранное незнание директором фамилии одного из фигурантов дела, тем более известного в космических кругах астронавта. Слишком давно он знал этого человека, чтобы поддаться таким провокациям. Дон Кимура наверняка вызывал к себе одного из своих тайных осведомителей и выслушал исчерпывающий доклад о работе группы Сноу. Но знать всё он не мог априори. Всего не знал даже сам Пирс. К неудовольствию последнего.

— Во время беседы дом Джонсона накрыло десятиметровой штормовой волной. Все, слава богу, живы…

— Но не все, похоже, здоровы, — заметил директор.

— Да, Джонсон до сих пор в клинике. Допросить его мы смогли, но это ничего не дало — полковник потерял память. Пока медики не могут сказать, вернется она или нет.

Дуглас начинал догадываться, куда клонит начальник. Тот выпрямился в кресле:

— Хорошо, придется набраться терпения. А вот, скажи-ка мне, дружище, как, по-твоему, можно объяснить следующее: два детектива приходят ночью в дом к человеку, который может иметь отношение к расследуемому делу, беседуют с ним, и вдруг — на тебе: цунами, дом смывает волной, клиент теряет память. Что скажешь, Дуг?

Дон Кимура поднялся, обогнул монументальный стол из мореного дуба и подошел к большому окну. Отсюда обычно открывался потрясающий вид на Брюссель, но сегодняшняя осенняя погода с её дождем и низкой облачностью не позволяла насладиться пейзажем красивого города с восьмисотметровой высоты небоскреба «Сатурн», где располагалась штаб-квартира КОНОКОМа. За окном была молочная муть облаков.

— Цунами не было, Дон. Просто редкий по силе девятый вал или, как его там?.. Мне наши океанологи говорили… — Пирс перевернул несколько листков. — А, вот — солитон[23]. К тому же со дна вовремя не выдвинулись защитные волноломы. Совпадение.

В его планы не входило пока раскрывать все карты. Может быть позже, но не сейчас. Вместе с Дон Кимурой он работал без малого двадцать лет и доверял тому всецело, но иногда, до поры до времени, придерживал информацию, не транслировал её сразу же начальству. На то находились уважительные причины — то просто-напросто не успел доложить, то сведения требовали дополнительной проверки, то надо было обдумать, как, под каким соусом и в каких дозах и красках преподнести полученный результат руководству КОНОКОМа. Но сегодня ситуация несколько отличалась от стандартной: Пирс не хотел раньше времени будоражить воображение Дон Кимуры реальным существованием как минимум двух артефактов — Хрустального шара и Параллелепипеда, информацию о которых он буквально клещами вытянул у Ричарда. Более того — наличие таких артефактов в руках спецагента Сноу и начальника научного отдела Блумберга могло, по мнению Пирса, привести к немедленному изъятию загадочных предметов из оборота и направлению их в распоряжение научно-исследовательских институтов, что, несомненно, привело бы как минимум к затягиванию расследования по делу Добровольского, а то и вообще к его замораживанию. А таинственные артефакты, скорее всего, сгинули бы где-нибудь в бесчисленных лабораториях сверхсекретных НИИ. Но хитрый японец тоже что-то чувствовал, поэтому и продолжил задавать свои въедливые вопросы:

— Совпадение? Хорошо, допустим. Но какая нелегкая понесла Сноу и Блумберга в систему Веги? То, что они мне тут наговорили перед отъездом, по-моему, полная чушь.

Этого вопроса больше всего опасался Пирс и подготовился к нему заранее:

— Дон, ты же знаешь, что это предпоследняя экспедиция, с которой летал Добровольский…