Закон отражения - Анна Клименко

Надежды более не оставалось.

Вера в то, что Поющее Озеро оставит ему жизнь, оказалась слишком призрачной, как дым от костра. Стоит подуть ветру – и его уносит прочь, не оставляя ровным счетом ничего.

Шениор дернулся. Раз, другой. Уже почти утратив осознание того, что не разорвать путы, забился, пытаясь освободиться. Легкие жгло, как огнем; мучительно хотелось вдохнуть. Все сокровища мира собрались в одном-единственном глотке воздуха – но он был недостижим.

Перед глазами завертелись огненные круги. Сознание мутилось.

И вдруг – мягкий женский голос, шелестящий, как сухие листья на ветру.

…Спи, мой малыш…

К нему склоняется лицо молодой дэйлор. Шениор знает это лицо – немного печальное, но самое красивое на свете. Лицо его матери.

Спи…

Черные глаза дэйлор полны слез. Прозрачные, как горный хрусталь, они каплями сползают по бледным щекам.

И пусть тебе снятся добрые сны…

Она исчезает, растворяется в клубящемся, белом, как молоко, тумане. И вместо лица матери появляется другое лицо. Человеческое. Темно-зеленые глаза строго и грустно смотрят на него сквозь дымку наползающего беспамятства.

Что же ты натворил?.. Зачем ты это сделал?

Но он не мог ответить. Потому что ничего – совсем ничего не помнил.

Холод объял тело, лаская кожу. Темнота была повсюду – давящая, мертвая.

И когда жжение в легких стало невыносимым, а дальнейшая борьба – бессмысленной, Шениор вдохнул.

Но вместо воды в легкие хлынул поток чистого воздуха, напитанного запахом нагретой на солнце хвои.

Спи, спи, возлюбленное мое дитя, король, сын короля…

Голос, звучащий в ушах, успокаивал, убаюкивал. Солнце играло на колючих, остро пахнущих смолой лапах вековых сосен. Трещали в сочной траве цикады. И холод бездны начал отступать.

Шениор невольно улыбнулся. Значит, Поющее озеро приняло его и защитило? И, значит, именно его голос он уже слышал не раз?

Он висел над пропастью, купаясь в тепле солнечных лучей. И не было больше ни холодной воды, ни убийц, ждущих в лодке. Остался только сон – прекрасный и теплый, как ладони матери.

… Все оборвалось внезапно. Шениор закашлялся. Перед глазами плавали клочья тумана; где-то высоко, наверху, медленно плыли по небу две сияющих луны. Он по-прежнему не мог пошевелиться, да и почти не ощущал ни рук, ни ног. Спину кололи мелкие камешки.

– Гляди-ка! Живо-ой… – удивленно протянул хриплый голос.

Шениор, с трудом приходя в себя, узнал долговязого – и понял, что убийцы не оставили его в покое.

– Не может быть, – последовал ответ.

Над ним склонились два бледных лица, тех самых, что должны были лишить его жизни.

– Так, значит, правда все это!

Коротышка смачно выругался и выжидающе посмотрел на своего подельника. Долговязый, прикусив губу, внимательно разглядывал лицо Шениора.

– А он и вправду похож… И что теперь будем делать?

– Мы продержали его под водой больше четверти-лунного-круга, – процедил долговязый, – любой уже захлебнулся бы… Значит, это и вправду наследник дома д’Амес… Нам остается только закончить начатое дело и принести лорду его голову.

– Может, все-таки не стоит?..

– Тебе за что платят, дурак?

Тонкий свист. Что-то мелькнуло в ночном сумраке – и убийца, усомнившийся в необходимости лишать наследника жизни, захрипел. Схватившись двумя руками за шею, он кулем свалился набок, рядом со связанным пленником. Шениор краем глаза успел заметить, что у основания шеи из тела торчит окровавленный наконечник стрелы. Второй убийца, выхватив меч, метнулся в сторону – но смерть настигла и его.

Шениор стиснул зубы. Что бы это ни было, не стоит рассчитывать на собственное везение. Выгнувшись дугой, он оттолкнулся ногами от гальки и покатился по пологому склону. Снова к воде… Но воде Поющего озера он верил, а тем, кто стрелял из лука – нет. Быть может, когда настанет утро, его, связанного, заметит кто-нибудь из простых дэйлор, далеких от дворцовых интриг…

Не успел. Крепкие руки вцепились в плечи, останавливая круговерть неба и гальки.

– Ваше Высочество! Это я, Миртс!

…Это и вправду была она, страж границ Дэйлорона. Зеленую курточку и коричневые штаны сменила черная, облегающая одежда. Голова – и та была замотана черным платком. Из-за плеча выглядывала рукоять меча.

– Слава Предкам, Вы живы, – бормотала она, разрезая веревки, – я уж думала, не успею… Они-то были на лодке, а я бежала по берегу…

Еще несколько мгновений она потратила на замки кандалов, затем, размахнувшись, швырнула их в озеро.

– Поднимайтесь, ваш… всочество, надо отсюда уходить. И чем быстрее, тем лучше.

– Как ты здесь очутилась? – собравшись с силами, наконец спросил Шениор, – я даже подумать не мог, что ты…

– Все чуть позже, – девушка, не дожидаясь, пока он поднимется самостоятельно, ловко поднырнула под руку и буквально потащила на себе, – поторопитесь, не то останемся здесь навсегда… Этих двоих могут хватиться.

– Миртс… Ты ведь не хочешь меня утащить к врагу лорда Каннеуса? Да и как ты могла знать, что Поющее озеро сохранит мне жизнь? Ты же никогда не верила в это!

Ноги, затекшие и непослушные, заплетались на каждом шагу, но Миртс упорно тащила его на себе – все дальше от озера, туда, где одобрительно шумели седые гиганты-ели. А в глубине души Шениора, так внезапно обретшего спасение в лице стража границы, рождалась надежда.

– Не верила, – прошипела дэйлор, – теперь – верю. Слишком много всего случилось, Ваше Высочество. Я знала, что вы – д’Амес, еще два дня назад.

– Два дня? – Шениор недоуменно моргнул, – а… сколько времени прошло с тех пор, как я пришел в Дэйлорон?

Миртс гневно встряхнула головой.

– Пять дней. Ровно пять дней.

– Что тебя заставило поверить в мои слова?

– Я расскажу, – выдохнула девушка, – чуть позже. Сперва надо убраться отсюда как можно дальше. Я знаю хорошие тропы, Ваше Высочество.

* * *

К утру они оказались уже далеко от Поющего Озера. Погони не было, и Миртс предложила сделать небольшой привал. Шениор обрадовался – ибо только непомерная гордость заставляла его переставлять ноги.

Он с наслаждением растянулся на мокрой еще от росы траве под кряжистым дубом, в то время как Миртс рылась в заплечном мешке.

– Вам следует переодеться, Ваше Высочество.

Рядом с Шениором на траву плюхнулся туго перевязанный жилами сверток.

– Миртс… Я не знаю, смогу ли тебя отблагодарить за все, что ты сделала.