Хозяйка волшебной лозы - Елизавета Владимировна Соболянская

Я думала о постороннем мужчине и проведённой с ним ночи, поэтому не сразу заметила установившуюся за столом тишину.

А когда подняла глаза, едва не закричала от ужаса. Дядюшка Одэлис заваливался на бок. Его расширенные глаза смотрели прямо на меня. Из открытого рта на рубашку выпадали непережеванные кусочки фруктов.

– Врача! – закричала я, вскакивая на ноги. – Кто-нибудь! Позовите врача!

Глава 24

Врача в шато не было. Ближайший лекарь жил в городке почти в трех часах пути. Прибежавшая на крик экономка отправила кого-то из работников за помощью, а еще двоим приказала отнести синьора в постель. Старик хрипло, натужно дышал, моргал, но из уголка рта сбегала полоска слюны, а одна рука висела словно чужая.

Я растерялась. В глазах стояли слезы. Я абсолютно не знала, что делать. К счастью, знала экономка. Синьора Барнс приказала подать из кухни целую бутылку «Королевского лекаря» и, приоткрыв дядюшке Одэлису рот, приказала вливать в него столовой ложкой волшебное вино. Сама же экономка быстро раздела синьора Портэлла до нательной рубахи и принялась энергично растирать его от ушей до пят, да еще и работников позвала, чтобы парни своими здоровенными руками терли хозяину ноги, разгоняя кровь.

Неизвестно, что помогло – вино, массаж или все вместе, но постепенно тело старого винодела расслабилось, и он задышал ровнее. Тогда экономка выпрямилась, утерла пот и сказала мне:

– Кажется, у синьора случился удар. Все, что могли, мы сделали, теперь только лекаря ждать…

Я утерла слезы, и ощутила внезапно острую вину. Казалось, что с таким трудом выстроенный новый мир зашатался, ведь дядюшка Одэлис был его центром.

– Не надо плакать, синьорина, – похлопала меня по руке синьора Барнс, – лекарь обязательно поможет! А пока принимайте хозяйство, пора лозы на зиму укрывать. Еще неделя-другая, и холодный ветер поднимется.

Я утерла слезы и вспомнила, о чем они с дядюшкой говорили за завтраком.

– Да, я пойду, – неуверенно произнесла и, стиснув руки, вышла из дядюшкиной комнаты.

На площадке перед шато уже собрались работники. Помятые, утомленные ночным весельем, но готовые выполнять необходимые работы. Я обратилась к ним и в нескольких словах рассказала о нездоровье синьора Портэлла.

– Пока не привезут лекаря, синьор будет отдыхать в своей комнате, а нам с вами нельзя терять время! Скоро подуют холодные ветры. Нужно укрыть лозы, обвязать яблони, сделать хохлы для роз… В общем, вы все сами знаете! Солома приготовлена, завязки тоже, приступаем!

Притихшие работники не возражали.

Я провела остаток дня за работой на винограднике, а уже вечером в сгустившихся сумерках к шато подъехал экипаж. Из него вывалился крепенький мужчина в зеленой мантии и, постанывая и причитая о неудобствах долгой дороги, начал подпрыгивать на месте и растирать руки.

– Синьор лекарь, как хорошо, что вы здесь! – экономка вылетела из дома и торопливо присела в книксене.

– Не торопитесь, синьора, – недовольным голосом отозвался гость, – сначала мне нужно выпить подогретого вина, я совсем продрог. И от пирога с мясом или сыром я не откажусь. Знаете ведь пословицу: «Если лекарь сыт, и больному легче»!

Мужчина поднял палец, подчеркивая важность своего высказывания, и неспешно, вразвалочку двинулся к двери.

Я видела всю сцену, потому что уже отпустила работников и шла к дому. В первую минуту возмутилась поведением лекаря, но потом остановила себя. Мужчина действительно проделала долгий путь и устал. Пусть лучше он поест, согреется и поможет дядюшке, чем сумеет. Поэтому вошла в дом и первым делом направилась в свою комнату – умыться и переодеться.

Через полчаса пришла в столовую и поздоровалась с гостем.

– Синьор Бартоло, – представился он, – рад знакомству, синьорина.

Я представилась, извинилась за опоздание и тоже перекусила пирогом и травяным отваром. Закончив трапезу, доктор долго мыл руки горячей водой, потом приказал слуге нести вслед его саквояж и уточнил:

– Где больной? Я готов к осмотру!

Мы с Мартой проводили доктора Бартоло к пациенту. Дядюшка Одэлис не спал, но его рот кривился в болезненной гримасе, а глаза слезились.

– Так-так-так… – лекарь вынул из саквояжа палочки цвета слоновой кости и принялся осматривать больного, тыкая ими в разные части тела и задавая вопросы. – Начал оседаь, говорите? И рот скривился? И молчит? Вино и массаж, это хорошо…

Примерно полчаса лекарь изучал больного, а потом вынес вердикт.

– Итак, это был легкий удар. Меры приняты вовремя. Состояние больного можно улучшить диетой, лекарствами и массажем. Нельзя волноваться, нервничать и напрягаться. Можно сидеть в тепле, пить волшебное вино и говорить исключительно о хорошем!

После этого синьор Бартоло выписал микстуру, порошки, диету. Рекомендовал непременные прогулки и лишь самый легкий труд.

– Что-то простое, синьорина. Писать письма, плести корзины, вязать… Вашему дядюшке нужно разрабатывать руку и речь. Больше говорить, еще лучше петь.

Я все внимательно выслушала и даже записала. Чувствовала себя бесконечно виноватой и не собиралась терять дядюшку Одэлиса. Не сейчас!

После лекаря устроили на ночлег, предложили еще немного перекусить, а я уселась рядом с синьором Портэллом, чтобы накормить его жидкой кашей, обтереть влажным полотном и напоить вином. Дядюшка пристально смотрел на и всё порывался что-то сказать, но я ласково его останавливала:

– Набирайтесь сил, дядюшка Одэлис, вы нам очень нужны. Мне нужны!

Глава 25

Алистер давно не чувствовал себя так гадко. Словно наступил в большую кучу ослиного дерьма, и отмыться никак не удаётся, потому что эта куча и есть ты сам.

Его величество был прав, нужно держаться от шато подальше. И от девчонки тоже. Стоило только вспомнить её наполненный болью взгляд, как становилось противно от самого себя.

Ведь Алистер не планировал проводить с ней ночь. Не собирался набрасываться. И думать не смел о её ласках. Собирался только смотреть издалека. Но вот увидел, и все правильные мысли вдруг улетучились из головы.

Словно их и не было.

Теперь герцог никуда не спешил. Напротив, изредка приходилось подгонять коня, который, чувствуя настроение всадника, еле переступал ногами. И обоз уходил далеко