Джейн Остен и ее современницы - Елена Прокофьева

Где, как не в Лондоне, можно почувствовать себя настоящей знаменитостью? Ловить букеты и восхищенные взоры? Слушать, как тебе аплодируют сливки общества, Спенсеры и Кавендиши? Впрочем, аристократы приходили в театр не столько приобщиться к искусству, сколько «людей посмотреть и себя показать», из-за чего в зрительном зале и не гасили свет – иначе как разглядеть, кто во что одет? Они не приняли бы актера в свой круг, но, даже стоя у кромки их сияющего мира, актеры могли почувствовать, что тоже к нему принадлежат.

Лондон манил Дору. Но сколько других амбициозных провинциалок, уехавших покорять столицу, заканчивали свои дни в борделях Вест-энда или трущобах Ист-энда? Конкуренция была высока.

Сара Сиддонс в образе музы трагедии. Портрет Джошуа Рейнолдса

На вершине театрального Олимпа стояла величественная Сара Сиддонс, чьи портреты любили писать Гейнсборо и Рейнолдс. Каким бы ни было отношение к актрисам, никто не смел усомниться в ее респектабельности. Репутация Сиддонс сияла такой белизной, что королева Шарлотта, эта сухая моралистка, назначила актрису учительницей чтения для своих дочерей. В отличие от Доры, Сара Сиддонс была настоящей «миссис», хотя и жила отдельно от мужа. Словом, на фоне миссис Сиддонс Дора выглядела полнейшим ничтожеством… Но лишь поначалу.

В действительности у миссис Джордан были свои преимущества. Сару Сиддонс вдохновляла муза трагедии, и ее лучшей ролью по праву считалась леди Макбет. Доре Джордан удавались легковесные, искрящиеся юмором роли. Ее призванием была комедия, а Талии всегда найдется место рядом с Мельпоменой. И разве в молодости Сара не служила камеристкой у знатной дамы, разве не прогонял ее великий Гаррик из театра Друри-лейн, разве она не скиталась по провинции, прежде чем засиять на столичном небосклоне? Пример Сары Сиддонс внушал Доре не страх, а уверенность.

В сентябре 1785 года она распрощалась с Уилкинсоном и уехала в Лондон. С ней, как обычно, отправилась мать, сестра Хестер, ставшая нянькой для крошки Фанни, и безработный Джордж. Оставив родню в доме на Генриетт-стрит, 8, Дора отправилась в Королевский театр Друри-лейн, откуда ей пришло приглашение.

Первый театр на Друри-лейн был открыт в 1663 году с разрешения Карла II, любителя зрелищ и хорошеньких актрис. С его подачи на женские роли наконец-то начали брать женщин, а не безусых юнцов. Директора тщательно отбирали лучших актеров, так что зрительный зал никогда не пустовал. Его декор – творение братьев Адамс – радовал глаз элегантностью белых с позолотой стен и просторной сценой, обрамленной рядами масляных ламп.

Совсем иначе выглядело закулисье – полутемный лабиринт, по которому сновали рабочие, костюмеры, прачки. Перед спектаклем актрисы торопливо одевались в общей гримерной, где вечно кричали чьи-то дети и где пол был расчерчен мелом на квадраты – личное пространство каждой актрисы. Доре повезло больше. Как одна из ведущих актрис, она получила отдельную гримерку. После представлений актеры собирались в зеленой гостиной, и к ним могли присоединиться высокопоставленные гости (но лишь с разрешения управляющего, ведь театр не публичный дом).

Театр Друри-лейн

В 1776 году прославленный актер Дэвид Гаррик, директор театра на протяжении тридцати лет, продал Друри-лейн драматургу Ричарду Шеридану. Именно с ним предстояло работать Доре. Шеридана можно назвать одним из самых незаурядных людей своего времени. Славу ему принесла не только «Школа злословия», одна из лучших комедий нравов, но и его деятельность на политическом поприще. В 1780 году он был избран в Палату общин, где активно лоббировал интересы партии вигов. Одним из его близких друзей был принц Георг. Как и у других вигов, у Шеридана была красочная личная жизнь: сначала он дрался на дуэлях из-за своей невесты Элизабет Лэнли, а затем благополучно изменял ей с леди Харриэт Понсонби, сестрой Джорджианы Кавендиш и матерью леди Каролины Лэм.

Дора быстро поладила с директором. Ее дебют в Друри-лейн состоялся 18 октября 1785 года. Дора сыграла прелестную Марджери в пьесе «Девица из провинции».[6] Сама по себе пьеса вызывала смешанные чувства. Уже позднее романистка Фанни Берни писала о другом представлении: «Миссис Джордан играла восхитительно, однако же сама пьеса настолько неприятна своим сюжетом и его развитием, что даже ее похвальная игра не могла развеять всю эту омерзительность». В отличие от чопорной мисс Берни, завсегдатаи театра рукоплескали пьесе.

Почти сразу же в Лондоне заговорили о новом даровании. Через несколько дней полюбоваться на Дору пожаловал принц Георг, а за ним потянулась аристократия. Последующие спектакли – «Двенадцатая ночь», «Цимбелин», «Поездка в Скарборо» – тоже имели огромный успех, который не мог не отразиться на гонорарах. Начиналась жизнь, о которой Дора так мечтала.

Вскоре среди многоликой толпы поклонников она начала выделять темноволосого молодого человека. Это был Ричард Форд, сын одного из крупнейших акционеров театра. Их мимолетный интерес перерос в глубокую привязанность. Ричард и Дора идеально подходили друг другу – практически ровесники (ему 27, ей 24), оба трудоголики и оба же влюблены в театр.

Доре импонировало, что Ричард ценит ее не только как любовницу, но и как профессионала. Независимость, в том числе и финансовая, была для нее крайне важна. Она не хотела лететь в золотую клетку и не искала богатых патронов. Она хотела замуж. Замуж за Ричарда, такого надежного, ответственного, понимающего. Он действительно обещал на ней жениться, но после того, как отец свыкнется с его решением. А до тех пор они с Дорой могут жить как муж и жена.

Ведь клятвы перед алтарем – пустая формальность. Главное – любовь.

Доре казалось, что она превозмогла семейное проклятие. На самом деле, она еще раз прошлась по заколдованному кругу.

На пару с Ричардом Дора сняла дом в районе Блумсбери, на Гоуэр-стрит, 5. Здесь хватало места для Хестер и маленькой Фанни, у которой вскоре появились две сестрички: в 1787 – Доротея Мария, получившая прозвище «Доди», в 1790 – Люси Хестер. Рождению Люси, любимицы Доры, предшествовало печальное событие: во время эдинбургских гастролей скончалась Грейс, которая повсюду путешествовала вместе с дочерью.

А через год последовал новый удар, впрочем не настолько болезненный. После того как отец Ричарда продал свои акции, молодой человек проявлял уже меньше интереса к театру Друри-лейн. Он начал задумываться о карьере в парламенте и уже сам понимал, что жена-актриса может явиться препятствием на этом пути.