Мозг, ты спишь? 14 историй, которые приоткроют дверь в ночную жизнь нашего самого загадочного органа - Гай Лешцинер

* * *

В связи со столь многочисленными странностями в этом случае впоследствии я был вынужден пересмотреть его снова. На довольно долгое время я потерял контакт с Робертом, однако пять лет спустя мы снова увиделись. По прошествии времени стало очевидно, что поведение Линды указывает на нечто большее, чем газлайтинг. Как и можно было ожидать, вскоре после нашей последней встречи их отношения быстро подошли к концу, однако Линда продолжала ему досаждать. По его словам, он несколько раз ходил в суд, чтобы ей официально запретили к нему приближаться. Она несколько раз звонила ему на работу и в полицию, выдвигая против него различные обвинения как сексуального, так и преступного характера. Она изощренно манипулировала полицией и судами. Однажды, когда он был за рулем своего автобуса, его остановила полиция. Как оказалось, Линда позвонила им и заявила, что Роберт торгует наркотиками прямо за рулем. Вскоре ему разрешили продолжить свой путь. Очевидно, психически здоровый человек так вести себя не будет, однако и для газлайтинга такое поведение не характерно. Я стал сомневаться в верности первоначально поставленного Линде психиатром диагноза.

Оглядываясь назад, Роберт признает, что к моменту нашей первой встречи у него уже закрались некоторые подозрения.

«Если бы она продолжала утверждать, что я говорю про свою бывшую, то в это можно было бы поверить. Если бы она говорила, что я изменяю с соседкой, то это тоже было бы правдоподобно. Но когда она начала рассказывать про некрофилию, зоофилию, сексуальное насилие над целыми семьями – как мужчинами, так и женщинами, – я подумал, что она не в себе. Я, конечно, не ангел, однако гомосексуализм меня уж точно никогда не привлекал».

Тем не менее он верил ей в достаточной мере, чтобы попробовать лечиться самостоятельно. «Я старался как можно сильнее обдолбаться. Да еще и бухлом все это дело заливал. Я пробовал разные таблетки, которые можно было без труда достать. Лишь бы спать покрепче».

Сомнения, однако, никуда не делись, так что он решил заполучить более убедительные доказательства. Пройдя исследование во время сна, он их получил. Он сказал мне: «Когда я получил результаты, мне наконец было за что зацепиться». Я спросил, были ли какие-то проявления ее психической неуравновешенности прежде. «Прежде она встречалась с одним из моих приятелей. Он сказал мне, что она обворожительная, славная, чудесно готовит и вроде как в здравом уме», – ответил он. Ничто не предвещало беды. Теперь же Роберт считает, что она «просто чокнутая». Несмотря на все ее коварные выходки в последнее время, он теперь думает, что она действительно искренне верила, будто он все это говорил во сне, что это не было с ее стороны сознательной попыткой его контролировать или манипулировать им.

Могу представить себя на его месте. В самом лучшем случае он страдал от психического расстройства своей партнерши, однако вполне вероятно, что на самом деле стал жертвой ужасного коварного плана. Я сказал, что этот опыт, должно быть, стал для него крайне травматическим, однако, как оказалось, Роберт относится к случившемуся весьма спокойно. «Больше раздражает, если честно. Это была та еще тягомотина. В своей жизни я много через что прошел и привык со всем справляться. В конце концов, она просто сумасшедшая».

* * *

Уроки в мире медицины приходят в неожиданной форме.

Случай Роберта научил меня осмотрительности, дал понять, что не всегда следует принимать все сказанное за чистую монету, а также напомнил о сложных хитросплетениях человеческих взаимоотношений. И хотя я всегда держу в уме, что у себя в клинике наблюдаю расстройства, причина которых может крыться в психологическом состоянии пациентов, мне не часто приходит в голову, что следует на самом деле задуматься о психическом здоровье их партнеров. Полагаю, что и Фрейд с Шарко при диагностике тоже не уделяли этому аспекту особого внимания.

Пример Роберта, кроме того, является наглядной иллюстрацией нашей уязвимости во время сна: не только в результате физической опасности, связанной с полным неведением о происходящем вокруг, но и из-за нашей беспомощности перед самыми близкими и любимыми людьми. Делить с другим человеком постель – это проявление полного доверия.

«Этот тридцатидевятилетний пациент обратился ко мне с жалобой на странный симптом, – гласило сопроводительное письмо к направлению. – Где-то последние два года каждый раз после смеха, а иногда и после усердных занятий спортом он сначала испытывает странное ощущение в спине, после чего следует слабость, а затем он внезапно теряет равновесие и падает». Читая письмо, я мысленно пробегаюсь по возможным причинам испытываемых пациентом, зовут которого Адриан, обмороков. Может ли дело быть в эпилепсии, потере сознания или резком изменении сердечного ритма? Могут ли эти симптомы быть следствием повреждения спинного мозга? Больше всего, впрочем, мне в глаза бросилось упоминание смеха.

Когда Адриан зашел ко мне на прием в клинике общей неврологии, я увидел человека примерно своего возраста. Он немного ниже меня, с седеющими волосами, в изящном костюме – пришел прямиком с работы. Он дружелюбный, открытый и веселый и в явном замешательстве по поводу той чертовщины, что с ним творится. Адриан уселся на стул напротив меня и начал рассказывать свою историю.

Он помнит, как первый раз упал в обморок, когда приехал навестить своих родителей. «Я прокрался по подъездной дороге, откуда увидел, что мама копается в саду за домом, – вспоминает он. – Она стояла прямо у ограды, и я решил, что будет довольно забавно незаметно подойти и постучать по забору. Она бы подпрыгнула от неожиданности, и все бы засмеялись. Так все и случилось». Но это было не все.

«После мысли о розыгрыше мамы я совершенно неожиданно для себя рухнул на землю, медленно сполз к гаражным воротам и, думаю, пятнадцать-двадцать секунд провалялся на подъездной дороге, слегка подрагивая».

Адриан рассказал мне о своей проблеме подробнее:

«Была еще пара случаев. Один – на сорокалетии друга. Признаюсь, я выпил пару пива, однако вечер был еще в самом разгаре, и я мог без проблем держаться на ногах. Значит, я стоял рядом с низким диваном, на котором сидели мои друзья. Тут я начал хохмить и вскоре очутился на диване, прямо у них на коленях».

В другой раз он поехал с семьей отдыхать, и они сидели на скамье для пикника, в то время как его дочка лакомилась печеньем. «Значит, мы сидели там – и снова я начал хохмить, как мне казалось, – захихикал он. – Я что-то сказал, и в итоге грохнулся лицом прямо в ее печенье, которое размазалось у меня по лицу, пришлось его оттирать».

Мы принялись более подробно обсуждать обмороки Адриана. Очевидно, что сознание он при этом не теряет: все время сохраняет связь с реальностью, слышит и видит все, что вокруг происходит. У него словно питание кто-то отключает. Ни с того ни с сего он теряет силу, его мышцы расслабляются, и он плюхается на пол, словно тряпичная кукла.