Бонус для монсеньора - Дарья Калинина

Огромные трех– и четырехкомнатные квартиры в одном из самых дорогих мест города. Шикарный ремонт. Личные машины у всех членов семьи. И общий дух благополучия и достатка свидетельствовал о том, что их можно потрясти. Но тем не менее старички пропали так же бесследно, как и первый их собрат по несчастью.

Оба вышли в парк, чтобы подышать свежим воздухом и сыграть несколько партий в любимую игру. И больше старичков никто не видел.

– А перед этим у папы доска шахматная пропала.

– Как пропала?

– Прямо из квартиры.

Кира насторожилась. Шахматная доска пропала. Стоп! Ведь буквально только что им о том же толковала Ольга Петровна – супруга Геннадия Аристарховича. Но, кроме пропажи шахматных досок, никаких других зацепок не было. Да и что это за зацепка такая хилая – пропавшая шахматная доска?

– Очень странно, – произнесла Кира. – Как же так? Ведь не могли взрослые люди среди бела дня вот так и исчезнуть бесследно. Вы не пробовали поговорить с соседями? Вдруг они что-то видели?

– Милиция говорила с ними. Ничего. Пусто. Ноль. Зеро.

Оставалась надежда на последнего из четырех пропавших старичков. Сергей Иванович проживал вместе со своей невесткой – женой его рано погибшего сына и ее новым супругом. Жил он в коммунальной квартире. Только крайне грязной и неухоженной. Семейным уютом тут и не пахло. А пахло плесенью, тараканами и мокрыми тряпками. Хотя в самом подъезде подобные запахи не витали.

Принюхавшись, подруги поняли, что запах исходит от самой женщины. Неопрятной и какой-то влажно-рыхлой. Цвет лица у нее был землистый. Волосы жидкие и тусклые. В общем, женщине можно было бы посочувствовать, нелегко жить на земле с такими внешними данными, если бы не ее скверный характер. Пообщавшись пару минут с этой особой, сочувствовать ей уже не хотелось. И ее отвратительная внешность воспринималась как нечто, логично вытекающее из ее внутреннего мира.

– Пропал, и шут бы с ним, – равнодушно произнесла она. – Старикан и так уже зажился на белом свете. Мешал только. Да вот беда, пока тело не найдено, его и похоронить нельзя. И из квартиры не выписать.

Милиция приходила и к этой гнусной бабе.

– А как же? Конечно, как заметила, что старый пердун второй день дома не ночует, сразу же в отделение понеслась. Очень мне нужно, чтобы потом меня же в его смерти обвинили!

– И что же? Никаких следов?

– Да уехал он просто куда-то со знакомыми, – равнодушно отозвалась баба. – Так мне в милиции сказали.

– Уехал? Со знакомыми? С какими знакомыми?

– Откуда я знаю? В такси сел и уехал!

– В такси?

Баба неожиданно оживилась.

– Я и то подумала, откуда у старого сквалыги деньги взялись, чтобы на такси по городу раскатывать? Его пенсия мне до копеечки известна была. Что не съедал, то на врача или на шахматы свои дурацкие тратил! По комиссионкам рыскал, на барахолку в Удельную ездил все выходные. Объявления в газеты давал.

– Зачем?

– Коллекцию собирал, мать его за ногу! Дурак старый!

– Что же плохого в коллекционировании?

– Лучше бы мне эти деньги отдавал!

Видимо, невестка Сергея Ивановича в самом деле считала, что так было бы лучше. Но у самих подруг такого мнения как-то не сложилось.

– А теперь и не знаю, что и делать, – посетовала баба. – Вроде бы пропал дед, а вещи его не выкинешь. Ну, как вернется? Дерьмом изойдет, если хотя бы одной пешки не досчитается. Тут у него доску в парке сперли, так он чуть ли не с сердечным приступом свалился. Будто бы ценность великая! Нет, как же! Коллекционный экспонат! Тьфу!

– И большая коллекция у вашего свекра?

– Огромная!

– А нельзя ли взглянуть?

– Зачем?

– Мы как раз шахматами тоже интересуемся, – соврала Леся. – Если ваш свекор не объявится, вы же шахматы распродавать станете? Мы бы купили.

Кажется, этот вопрос до сего момента в голову противной бабе не приходил. Теперь она снова оживилась, как с ней случалось всякий раз, когда речь заходила о денежках.

– И то верно! Раз он их у кого-то покупал, значит, и я могу их потом продать! Думаете, много получить смогу за эту дурь?

– Все зависит от материала, от года выпуска и от художественной ценности. Так, не видя товара, сказать трудно.

Тетка жарко задышала всей грудью.

– А вы понимаете в этом что-то? Так я могу вам показать! Посмотрите и скажете, стоит затевать торговлю. Или просто на свалку снести. Хотя, по правде сказать, жалко просто так их выкидывать.

Произнеся эти слова, она быстро сунула руку куда-то в недра своей просторной серой от грязи юбки и извлекла маленький ключик, которым открыла покрашенную желтой масляной краской дверь.

– Заходите!

Подруги слегка удивились такому повороту событий. Им-то показалось, что отношения у бывших родственников напряженные. И с чего вдруг Сергей Иванович оставил своей препротивной невестке ключи от комнаты?

– А он и не знает, – хихикнула баба, став еще гаже. – Я втихушку дубликатик сделала. А чего? Надо же мне знать, чего он в своей комнате творит. Старик на голову плох. Мало ли чего выкинет!

В комнате Сергея Ивановича в отличие от остальной части квартиры было более свежо. Видимо, уходя, старик оставил окно открытым. И теперь в комнате можно было дышать, не морщась от брезгливости.

Тем временем женщина подошла к огромному дубовому шкафу на массивных львиных ногах и, распахнув его створки, произнесла:

– Вот они!

Подруги подошли к ней, взглянули и ахнули. Насколько они могли видеть, тут всюду лежали шахматные доски. И были расставлены искусно вырезанные игровые фигуры из кости, дерева, камня или отлитые из металла. Имелись шахматы из пластика, из бумаги и даже выполненные из жести и пивных пробок.

– Потрясающе! – выдохнули и в самом деле пораженные подруги.

– Вам нравится? Купите что-нибудь из этого?

– Возможно, – произнесла Кира. – Конечно, если сам владелец не станет возражать.

Лицо у невестки Сергея Ивановича помрачнело.

– Да старый хрыч ни за что не расстанется даже с самой паршивенькой фигуркой. Сколько денег на это потрачено! А зачем?

Разговор пошел по кругу. Но подругам не давало покоя одно замечание этой женщины.

– Так вы говорите, соседи видели, как Сергей Иванович уехал на машине?

– Да, этот его приятель из сорок второй квартиры. С тех пор как его инсульт разбил, целыми днями у окошка просиживает. На работу иду в восемь утра, он уже сидит. Таращится, старый гриб!