Сиамцы: повесть - Андрей Жвалевский

— Лиза лежала в отдельной палате, — рассказывала Альбина, — она ж была без тебя, ее, чтоб не травмировать видом детей, перевели от всех. Но она всегда на кормление приходила ко мне. Ада привозила детей, Лиза приходила вместе с ней. Лиза говорила, что ей лучше, когда она видит младенцев. А у меня было море швов, сидеть нельзя, гемоглобин ниже девяноста, я встать не могла — шатало. Так Лиза Костика и мыла, и столбиком носила…

Альбина запнулась.

— Твоя мама не сказала нам, что ты… короче, она нам сказала, что у ребенка желтушка. И что она ходит тебя кормить сама. Она у тебя вообще удивительная.

Альбина надолго замолчала, уставившись в окно.

— Тетя Аля, можно я тебе один вопрос задам? — сказала Геула.

Альбина кивнула.

— Ты знаешь, кто мой отец?

Альбина вздрогнула.

— Нет, — тихо сказала она.

— А если бы знала, сказала бы? — спросила Геля.

— Нет, — честно ответила Альбина.

*

Схему Ян так и не составил. Прибежал домой и бросился к ноуту. Сразу загрузил Word и открыл шаблон для написания сценариев. Накануне он уже пытался в нем писать, и принцип даже нравился — никаких тебе описаний природы и внутренних монологов, сплошной экшен — но ни одна идея не грела, поэтому процесс не шел.

Зато теперь слова как будто сами полились, Ян еле успевал записывать.

В себя пришел от запаха кофе.

Вернее, он уже минут пятнадцать не писал, а сидел, уставившись в экран: герои попали в такой тупик, что непонятно было, как их из него вытаскивать. А тут еще кофе.

И бутерброды на тарелке.

И мама, которая принесла все это, но почему-то не ушла, а тихонько сидела на тахте.

Ян принялся за бутерброды. Оказывается, он успел проголодаться. Покосился на часы в углу экрана — ого, пол-одиннадцатого!

— А что дальше будет, — спросила мама, — ты уже придумал?

— Нет, — с досадой ответил Ян. — Надо было, наверное, все-таки план составить, как в книгах советуют.

— А ты мне расскажи, — попросила мама. — Вдруг что-то в голову придет.

— Ну там такая история, — начал Ян, прихлебывая кофе. — Живут два брата, сиамские близнецы. Они друг другу надоели по самое не могу, но операцию по разделению сделать не могут. Денег нет. И вот они находят деньги и едут к хирургу. Но одного брата, Германа, случайно ранят! Отравленной стрелой! И второй понимает, что нужно спасать брата, потому что отрава и в него попадет!..

Ян рассказывал, все больше увлекаясь. История ему по-прежнему нравилась, особенно моменты, когда Герман приходил в себя и пытался помочь брату.

— И вот теперь они лежат в колодце… — вздохнул Ян. — И я не знаю, как они оттуда выберутся.

— Но ты же знаешь, чем все кончится? — спросила мама.

— Конечно! Герман выживет… хотя зритель будет думать, что он погиб… Сиамцев разделят… И они поймут, что все равно будут жить рядом друг с другом. Потому что… ну…

— Потому что они самые близкие в мире люди, — тихо сказала мама.

— Да, типа того.

— А ты не хочешь их сделать не братьями, а братом и сестрой?

Ян задумался.

— Я там собирался делать любовный треугольник. Типа они любят одну девушку… Но, знаешь, если брат и сестра — даже круче! У брата будет девушка, у сестры — парень, и они будут мешаться под ногами… Или нет! Помогать! Вот кто их из колодца… Спасибо, мама!

Ян снова бросился к клавиатуре.

— Ты же вроде собирался план составлять, — напомнила мама, поднимаясь.

— Ай! — ответил Ян.

— Ладно, последний вопрос: что будем с твоим днем рождения делать?

— Мам! — Ян торопливо листал файл, исправляя одного брата на сестру. — Еще месяц! Успеем придумать!

— А вы с Гелей не будете объединять?

Ян секунду поразмышлял над маминым предложением. У них с Геулой разница в возрасте чуть меньше месяца, они обычно ездили в июне на «Коллекцию», отмечали вместе, было весело… Но тут он пришел в себя и заявил:

— Мам! Всё! Забудь! Нет никакой Гели! Я ее забыл и тебе советую! Черт…

Он замер перед экраном, морща лоб.

— Нет, надо все-таки план составить, запутаюсь…

— Я тебе еще бутербродов принесу, — сказала мама.

*

К обеду Геула решила, что она сходит с ума.

Ей казалось, что у нее отключилась память, а в голове плещется кисель.

Она нашла в микроволновке кашу, но так и не вспомнила, когда ее туда поставила. Она обнаружила себя в ванной, но не вспомнила, умывалась ли она сегодня. Она открыла ноутбук, но так и не вспомнила зачем.

Мама спала. Но спала спокойным, нормальным человеческим сном, щеки у нее были розового цвета, и она даже улыбалась во сне. Альбина с утра убежала на работу, пообещала вечером заскочить и проверить, как дела.

Звонок Славы застал Гелю за очень важным делом. Она смотрела, как в кастрюле закипает вода.

— Я в Минске по делам, может, встретимся?

Геула выключила конфорку.

— Буду на «Купаловской» через полчаса, — решительно сказала она.

И чуть не вышла из дома в тапках.

Слава хотел на Зыбицкую, но Геула уговорила его в Верхний город не ходить, почему-то ей этого ужасно не хотелось.

Минск беспокоился, но пытался держать лицо. Нервно крутил тучами, как крутят в руках карандаш, постукивал пальцами-деревьями, дышал неровно и реагировал не всегда адекватно. Горожане жались к стеночкам, маялись головной болью и валили всё на магнитную бурю.

Геля со Славиком пошли по Проспекту вниз, возле цирка их чуть не сдуло, и свернули в сквер, к фонтану, где девушки опускают в воду веночки.

Бедный Слава. Он просто хотел провести время с девушкой, которая ему понравилась. Он раза три намекнул на то, что Купалле[21] — это, мол, любовь и все такое. И даже нежно взял Гелю за руку. Но Геула не была настроена на флирт, она была внутри себя, на вопросы отвечала невпопад и на контакт не шла. Руку не отбирала, но и по-другому не реагировала.

— О чем ты думаешь? — не выдержал Слава.

— Об отце, — выпалила Геула и сама удивилась своему ответу.

— Поругались? — сочувственно спросил Слава.

— Я бы с удовольствием… — вздохнула Геля. — Я никогда его не видела. Я даже не знаю, как его зовут.