📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгБоевикиКуплю чужое лицо - Сергей Дышев

Куплю чужое лицо - Сергей Дышев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 95
Перейти на страницу:

– Многие люди науки потерпели крах. Но, я вам скажу, все, кто проповедовал или, так сказать, практически осуществлял «коммунизм», выплыли, сделав крен в другую сторону. Хуже всех, как ни странно, живут те, кто всегда был вне идеологии: ядерщики, физики, математики… И я прозябал, пока не придумал новую забаву – писать «дюдики». Никогда не думал, что стану автором подобной муры. Кстати, мне пришлось попутно собирать новые слова, эти жуткие выражения, жаргонизмы; я, может, составлю словарь. Между прочим, слова, как и люди, могут рождаться уродами. Особенно часто – в уродливые времена. Революционный «новояз»… И вот теперь я тоже участвую в изнасиловании русского языка. Главный редактор советует мне побольше трупов, грязи, секса и уголовного жаргона. И я суетливо запроституировал… Хе-хе. Но зато теперь я могу позволить себе поехать, как сейчас говорят, «оттянуться». И не жалею. Жену отправил отдохнуть во Францию… Как вам Таиланд? Удивительная страна! В ней столько же экзотики, как и мира, спокойствия, согласия и буддистского рационализма. Я даже не знаю, как мне использовать все эти разноцветные впечатления для крутого боевика.

И тут меня будто потянули за язык.

– Я могу дать вам материал для сюжета.

– С удовольствием. Кстати, вы так ничего о себе не рассказали. Впрочем, я не даю вам даже открыть рта.

Нельзя сказать, что профессор был неплохим слушателем. Он сначала с трудом осваивал превратности моей судьбы, видно, пытался примерить на себя эти малопонятные зигзаги. В его жизни, вероятно, все было запланировано на годы вперед. Поступление в университет, аспирантура, научные статьи, кандидатская, докторская, коллоквиумы, конференции, семинары, принципы народности, партийности, доступности и непрошибаемости. Теория научного наслаждения искусством социалистического реализма.

Профессор кивал, и я позволил себе отвлечься вопросом:

– Глеб Сергеевич, все хотел уточнить, на чем вы специализировались?

– Не вдаваясь в подробности – это традиции русской и советской батальной литературы в творчестве Толстого, Шолохова, Фадеева, Казакевича, Симонова и других.

Я поблагодарил и продолжил рассказ. Пат сладко причмокивала во сне. Бог знает, что ей снилось. Я погладил черную головку, она во сне благодарно прижалась ко мне.

Профессор с восторгом выслушал историю о том, как я отказался принимать вторую присягу в украинских погранвойсках: «Есть еще настоящие офицеры!» Он плакал, когда я рассказывал, как умирал в полицейских застенках мой друг Валера Скоков, а я ничем не мог ему помочь. Он потирал руки, слушая истории всех моих побегов из недружественных лап полицейских Молдовы, укрепрайона чеченских бандитов и прочее. Мы уже подлетали к Москве, когда я тихо поведал о том, как мне сделали пластическую операцию. И тут, кажется, запас его прочности исчерпался, но не только прочности – и доверия тоже.

– Не ищите шрамы на моем лице. Все они сосредоточены в других местах. И, поверьте, их предостаточно.

– А что было дальше? – тихо спросил Чернорижский.

– А дальше – у меня никого не осталось во всем мире, кроме этого маленького существа.

Я погладил Пат по щеке, она тут же открыла глаза и спросила по-русски с трогательным акцентом:

– Приехали?

Мы летели всю ночь, догоняя утро. И не догнали, приземлившись только в полдень. Я помог Паттайе облачиться в пуховую куртку, купленную перед отлетом (на вторую, для меня, не хватило денег). Через «трубу» прошли в здание аэропорта.

Профессор попрощался со мной и протянул визитку.

– Мне бы очень хотелось встретиться с вами и услышать продолжение вашей истории. Позвоните, пожалуйста, если будет желание, и назначьте встречу на любое время.

– Хотите написать новый авантюрный роман?

– Скорее тут материал для трагедии.

Москва встретила нас крепким морозом и холодным солнцем. Пат с ужасом увидела, что у нее изо рта вырываются клубы пара. Но еще больше ее поразил снег, она наклонилась и взяла горсточку. Снег посыпался между пальцев, как сухой порошок.

– Ты что – снега никогда не видела?

– Только в холодильнике… Как тут холодно. Лицо щиплет!

Она попыталась высунуть ладошку из длинного рукава, но у нее ничего не получилось. Я подхватил сумки, и мы рысцой побежали к стоянке автобуса. Пат все время путалась в длинной куртке: в такой одежде никогда не ходила. Она пыталась приподнять полы, одним словом – умора! А меня, разморенного тропическими пляжами, пробрало основательно. Когда подошел автобус, мои кости так промерзли, что при сгибании в суставах трещали, привлекая внимание. Пат посинела, как недозревший баклажан. В автобусе она села у окошка и подавленно смотрела на бескрайние белые поля, пустыри, заснеженные ели. На каждой остановке в автобус ломились люди в однообразных темных одеждах.

– Как дела? – спросил я, беззаботно стуча зубами.

– Хорошо, – прошептала она фиолетовыми губами.

– Мне тоже! – не стал врать я.

Все-таки вернулся на Родину, да еще с экзотической девчонкой, которую непременно возьму себе в жены. Знакомые лопнут от зависти.

Подумал об этом – защемило. Нет у меня никаких знакомых. Давно бы пора обзавестись, да вот сам с собой еще толком не познакомился…

Потом мы нырнули в теплую утробу метро. Но я так и не согрелся: со всех сторон меня обжимали мороженые дубленки и шубы. На переходе сержант милиции проверил мои документы.

– Бомжуешь? – спросил он строго.

– Моржую! – ответил я.

Комната, которую я получил от ведомства, находилась в коммунальной квартире на Полянке. Старый дом неприлично обветшал, от него отваливалась штукатурка. Купцы, которые здесь жили, приходя глубокой ночью, скрипели половицами, вздыхали от хмельной усталости и валились на пуховые перины. Конечно, они не потерпели бы такую разруху. При коммунистах эти дома стали коммунальными. Они мельчали, обрастая изнутри новыми перегородками. А если их ломали, то уже вместе с самими стенами. Дом давно был безнадежно больным. Тут даже стены чихали.

Но мою гостью не испугали даже запахи в подъезде. Я постучал в дверь: ключи безнадежно потерял в Таиланде. И был несказанно рад, когда открыл сосед – мужчина с плутоватыми глазами (его звали Толя Красницкий). Иначе пришлось бы вышибать дверь ногой. Запасной ключ висел на гвозде. Я с трудом отомкнул комнату – пальцы одеревенели, но уши уже оттаяли, и я четко услышал поставленный вопрос:

– Сосед, на демонстрацию оппозиции пойдешь? Жириновцы грузовик водки обещали для сугреву.

Не ответив, я захлопнул дверь. Мы в мгновение ока разделись, я кинул Пат свой махровый халат, схватил ее за руку и потащил в ванную. Сбросив последнюю одежку, залезли в ванну. Вода была как кипяток, но от холоднющих эмалированных стенок мы покрылись миллионом пупырышек. Кран выгнуло от напора воды, мы с блаженством внимали грохоту, горячие волны окатывали нас почти как в океане. Так мы сидели час или два, понемногу подпуская кипятку. Потом, обмотавшись полотенцем, я постучал к соседу. Он, лежа на диване, читал какую-то газету. Я протянул ему пятьдесят долларов и попросил взять пару бутылок водки, шампанское и какой-нибудь еды. Сосед, не выказав никаких чувств, молча взял деньги. Прежде чем хлопнула дверь, я вновь погрузился в воду.

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 95
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?