Разбивая волны - Кэрри Лонсдейл

– Иди открой. Это Оуэн.

Я удивленно подняла бровь.

– И часто он заходит к тебе в такую поздноту?

– Давай открывай. Невежливо заставлять человека ждать.

Я хмыкнула, вытерла руки полотенцем и вышла из кухни в коридор. Это действительно был Оуэн. Когда я открыла, он стоял на плохо освещенном крыльце, а за его спиной продолжали низвергаться на землю потоки дождя.

Распахнув мокрый плащ, Оуэн протянул мне игрушечного кролика Кэсси.

– Мисс Банни скучает по своей хозяйке.

Я вдруг осознала, что от одного звука его голоса мой пульс участился, а под ложечкой засосало, словно в предвкушении какого-то волнующего события.

– Спасибо. – Я протянула руку и взяла Банни.

Я думала, что он уйдет, но Оуэн шагнул вперед и остановился, опираясь плечом о дверной косяк. Его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего, и я почувствовала, как от его дыхания, которое вырывалось изо рта Оуэна легким парко́м, приятно пахнет мятной жевательной резинкой. Позволения войти он не спросил, но я чувствовала, что и уходить Оуэн не торопится. Это показалось мне странным – особенно если учесть некоторую напряженность, возникшую между нами днем.

– Как она? – спросил Оуэн совсем тихо. Он явно старался, чтобы его услышала только я.

– Все еще злится. Я велела ей ложиться спать. – Я строго посмотрела на игрушку. – Ты вернулась домой как раз вовремя! – сказала я Банни. Должно быть, я слишком нервничала, поскольку в моем голосе неожиданно прозвучали визгливые нотки, словно я была истеричной мамашей-наседкой из комедийного телесериала. Смутившись, я слегка откашлялась, однако Оуэна было не так-то легко провести. Чуть заметно улыбнувшись краешком губ, он зацепился большим пальцем за боковой карман джинсов.

– Я пытался уговорить ее вернуться домой пораньше, – сказал он, движением подбородка указывая на плюшевого кролика, – но ей слишком нравилось сидеть на полке над камином и дразнить Нулю и Пача, которым очень хотелось попробовать ее на зуб. Впрочем, она сразу передумала, когда Пач едва до нее не допрыгнул.

– Гхм-м… Это действительно могло плохо кончиться. – И для Банни, и для Кэсси, добавила я мысленно. Потеря любимой игрушки могла нанести моей дочери серьезную психологическую травму.

За моей спиной раздались шаркающие шаги, и я обернулась. Бабушка вышла в коридор и стояла там, держа в руке низкий широкий бокал, в котором плескалась жидкость янтарного цвета.

– Что с тобой, Молли?! – воскликнула она. – Почему ты держишь гостя на пороге? На улице дождь, холодно. Пригласи человека в дом!

Словно в подтверждение ее слов резкий порыв ветра швырнул мне в лицо пригоршню холодных дождевых капель, и я поморщилась. Никакого желания общаться с Оуэном я не испытывала, но бабушка была права: правила приличия требовали, чтобы я пригласила его в дом.

– Хочешь выпить?

Его рот снова дрогнул в улыбке. Несмотря на холод, взгляд его был теплым, как летняя ночь.

– Я бы не отказался, но… – Он выпрямился. – Наверное, будет лучше, если я зайду в другой раз. Ты нужна своей дочери, к тому же тебе, наверное, хочется поговорить с тетей Мэри. Она давно тебя ждала. А я могу и потерпеть. – Он оттолкнулся от косяка и сделал шаг назад. – Спокойной ночи, Карамелька.

Ослепительно улыбнувшись, Оуэн плотнее закутался в плащ и, развернувшись на каблуках, быстро спустился с крыльца.

«Черт бы тебя побрал, Оуэн! Неужели обязательно быть таким деликатным?»

Да, он словно нарочно вел себя так, чтобы я ни при каких обстоятельствах не смогла забыть или игнорировать то, что когда-то между нами было. Наш общий незримый багаж словно ждал, пока его распакуют и разберут.

Черт!

Я захлопнула дверь гораздо резче, чем собиралась. В окнах задребезжали стекла.

Когда я поднялась наверх, Кэсси уже лежала в постели, укрывшись до подбородка одеялом. На тумбочке рядом неярко горел ночник. Его синеватый свет, проникавший сквозь матовый абажур, дрожал на стенах, выкрашенных под цвет морской травы, отчего комната напоминала огромный аквариум. Окна комнаты выходили на улицу, и на них висели легкие тюлевые занавески. Бабушка и Оуэн создали прекрасную обстановку для девочки, которая любила море почти так же сильно, как свою мать.

– Привет, Русалочка, – сказала я, опускаясь на край кровати и поднимая повыше плюшевого кролика. – Ты ничего не потеряла?

– Банни! – Кэсси схватила игрушку и крепко прижала к груди, а я взяла с тумбочки лежавшую там книгу.

– Ну что мы будем читать сегодня?

Кэсси выпростала руку из-под одеяла и, взяв у меня книгу, молча показала переплет.

– Гм-м… «Плюшевый кролик»? Мы не читали эту книгу уже… Сколько? Дня три?..

Кэсси хихикнула.

– Сегодня утром Банни сказала мне, что хочет послушать историю именно из этой книжки. – С этими словами она вернула мне книгу и посадила игрушку между нами – так, чтобы Банни тоже были видны страницы с рисунками.

В коридоре негромко скрипнули половицы, и я подняла взгляд. В комнату вошла бабушка, державшая в руках большую красивую чайную чашку. На ее боку была изображена радужная птичка колибри, зависшая над крупным, неестественно красным цветком. Над чашкой поднимался пар, и когда бабушка наклонилась, чтобы передать чашку Кэсси, я ощутила щекой его горячее, влажное прикосновение.

– Осторожнее, дорогая, – сказала бабушка, когда Кэсси сделала первый глоток. – Смотри не обожгись.

Кэсси состроила недовольную гримаску.

– Фу!

– Если выпьешь все до дна, то проспишь до утра и будешь видеть одни лишь радостные счастливые сны, которые снятся только принцессам, – с феями, волшебством и…

– И с кроликами?

Бабушка кивнула.

– Конечно, и с кроликами. Много, много кроликов на сочной траве…

Выходя из комнаты, бабушка ненадолго задержалась на пороге.

– Да, Молли, чуть не забыла. Я сегодня разговаривала с Офелией…

Я нахмурилась. Имя показалось мне смутно знакомым.

– Она – хозяйка магазина «Морская сказка» в Кармеле, который торгует всякими украшениями.

– Ах да!.. – Когда-то это был мамин любимый ювелирный магазин. – И что?..

– Я рассказала ей о вещах, которые ты делаешь, и она сказала, что не прочь на них взглянуть. Позвони ей. Офелия сказала, что будет свободна в среду.

– Хорошо, позвоню. – Я кивнула, хотя согласилась только потому, что хотела сделать бабушке приятное.

Послав Кэсси воздушный поцелуй, бабушка спустилась вниз, и я раскрыла книгу.

Пока я читала, дочь нехотя допила чай, поставила чашку на столик и поплотнее завернулась в одеяло, примостив голову на моей руке. Ее дыхание становилось все ровнее и равномернее, глаза закрывались сами собой, но она все еще боролась со сном. Кэсси не пошевелилась и ни о чем не спросила, пока я читала первый рассказ, который она слышала, наверное, не меньше десяти раз. Мне уже начало казаться, что Кэсси уснула, когда она вдруг открыла глаза и задала мне вопрос, которого не задавала еще никогда: