Простофиля и заклятье древних духов - Владимир Сотников

- Что там случилось? - спросил лаборант. - Вы видите?

- У папы в сумке... - пробормотал Даня. - Тот самый коралл. Который Карл...

Договорить у него не было сил.

Тем временем Ахмед присоединился к объяснениям с таможенниками.

- Говорит, что Иван Сергеевич знаменитый русский ученый и это досадное недоразумение, - перевел Витя Огурцов.

Но и без перевода было понятно, что сейчас творилось у таможенной стойки. Минут пять длилась эта странная и неприятная сцена. Филя почувствовал, как его бьет мелкая противная дрожь. Даже ноги готовы были подкоситься.

Наконец старший таможенник заулыбался и похлопал по плечу... почему-то Ахмеда! Потом засмеялся и махнул рукой. Но коралл все-таки забрал себе.

Иван Сергеевич пожал руку Ахмеду и подошел к ребятам, совершенно растерянный.

- Ничего не понимаю... - пробормотал он. - Абсолютно ничего не понимаю!

- Они пропустили? - дергал отца за руку Даня. - Да, пап? Пропустили?

- В общем... да, - кивнул Иван Сергеевич. - Могли бы и задержать. И оштрафовать, конечно. Не понимаю, как это могло произойти?

- Не обращайте внимания, - махнула рукой Аська. - В аэропортах всегда какие-нибудь приключения бывают! И в Московском, и в Каирском! Считайте, что нам повезло!

- Мудрый совет, - пробормотал Иван Сергеевич. - И действительно, повезло. Спасибо Радвану, помог объясниться. Но ведь то, что коралл оказался в моей сумке, не может быть ни случайностью, ни чьей-то глупой шуткой! Тогда что это?..

Опять промозглая весенняя Москва с переменчивой погодой - то мокрый снег, то мороз, то солнышко, то тучи висят над самыми домами. Даже не верится, что в это самое время где-то неизменно светит жаркое солнце - в Египте ребята так и не увидели ни одного облачка. Но хотя Москва в апреле и не может порадовать погодой - настроение, словно восстанавливая справедливость, в это время все равно становится радостным. Весенним.

Родители Фили и Аськи с Аней при встрече заохали и заахали, стали благодарить Ивана Сергеевича, а он все равно считал себя виноватым:

- К сожалению, мы совсем мало были на море. Дела, знаете...

- Посмотрите, какие они загорелые! - восклицала Филина мама. - И что значит - совсем мало? Купались, загорали - это же прекрасно!

Филя довольно улыбался. При чем здесь море? Вот вечером, когда придет с работы папа и они соберутся за праздничным столом, он расскажет вовсе не про море... Тогда родители и поймут, почему все-таки Филя мечтает стать археологом. Другой профессии у него просто не может быть. Раньше Филя ещё хотел быть путешественником. Но сейчас понял: отдельно такой профессии нет. А путешественник и археолог - это почти одно и то же. Для того чтобы искать, надо путешествовать. А это занятие, надо признаться, очень Филе понравилось. В один и тот же день вдруг перемещаешься из лета в зиму и наоборот, из города в пустыню, летишь над морями и горами... И даже поездки на джипе по пустыне, которая казалась однообразной, Филя вспоминал с жалостью. Он с удовольствием повторил бы эти поедки! Хоть на джипе, хоть на верблюде.

Дуська выбежала из комнаты навстречу Филе так стремительно, что с трудом затормозила. Но сразу же опасливо стала обнюхивать Филны джинсы, кроссовки, сумку.

- Новые запахи! - засмеялся Филя. - Запахи вечности. А вот смотри, Дуся, так выглядели твои далекие-далекие предки.

И Филя поставил перед ней статуэтку богини Баст. Но Дуся осталась к фигурке абсолютно равнодушной. Словно хотела сказать: в этом мире меня интересуют только живые существа. Вот например, ты, Филя. Ты где пропадал столько времени?

Вечером Филя рассказывал, а родители сидели с изумленными лицами и лишь переглядывались.

- М-да... - вздохнул папа. - Завидую Ивану Сергеевичу. Самый разгар работы, такое невероятное открытие, а он находит время, чтобы возиться с ребятишками!

- С ребятишками? - обиделся Филя. - С какими это ребятишками? Пап, ты, кажется, невнимательно слушал. Если бы не эти ребятишки, не было бы у Ивана Сергеевича никакого разгара работы! Он даже пообещал нас на международной конференции всем ученым представить и рассказать, как мы нашли это захоронение. Правда, всех подробностей этого дела он все равно не сможет сообщить на конференции...

- Это почему же? - спросила мама.

Филя прикусил язык. Что он мог ответить? Рассказать о ночном приключении в лабиринте? Тогда лучше вначале вызвать "Скорую", дождаться её приезда, а потом уже рассказывать маме о слежке в гробнице, о погасшем фонарике...

- Потому что... - пробормотал Филя. - Наверное, подросткам не очень-то можно участвовать в раскопках... Придется Ивану Сергеевичу сказать, что мы все заметили во время экскурсии...

Папа как-то странно улыбнулся этим словам. Очень странно. Наверное, он все-таки догадывался, каким образом было совершено открытие гробницы. Но допытываться не стал. И Филя решил, что как-нибудь потом обязательно расскажет папе все до мельчайших подробностей. Вот закончится операция, и расскажет.

Под "операцией" Филя понимал, конечно же, предстоящую конференцию. Он ждал её. А если быть точнее - не столько самой конференции, сколько приезда Ахмеда Радвана. Потому что новые размышления и разговоры с Даней только прибавляли вопросов.

И происшествие в Каирском аэропорту казалось самым загадочным.

Иногда, сидя у себя в комнате, прислушиваясь, как царапает трос по стене дома, Филя даже составлял список вопросов, на которые надо получить ответ. Он располагал их по значимости. "Аэропорт" был под номером один, потом шли "гробница" и "экспонаты". То есть - зачем Ахмед спускался ночью в гробницу и куда исчезли осколки палестинского сосуда и жук-скарабей?

- Плохо, когда в голове находится место только для подозрений, а не для догадок, - сказал однажды Даня. - Вот ты подозреваешь Ахмеда и все сводишь к этому.

- А ты к чему сводишь? - обиделся Филя. - Ну скажи, скажи! Только критиковать меня умеешь, а предложить тебе нечего.

Друзья чуть не поссорились.

- Даже Аська соображает лучше тебя! - в сердцах воскликнул Филя.

- Знаешь, Филя, эти твои слова обидны и для меня, и для Аськи, спокойно ответил Даня. - И почему это ты после поездки в Египет стал как-то сортировать людей? Один у тебя хороший, второй чуть хуже... Третий соображает хорошо, а четвертый нет. Неужели ты можешь так судить людей? По-моему, это вообще не очень достойно - критически относиться к другим, а не к себе.

Филя прислушивался к словам Дани, старательно улавливая в них смысл.

- Ты хоть говори понятней, - сказал он примирительным тоном. - Столько слов умных, что я растерялся. Да не сужу я никого! Над Аськой я всегда прикалываюсь. Что тут такого? А сейчас я её вспомнил потому, что она же всегда предлагает действовать, а мы вот с тобой не знаем, что делать...