Смерть на кончике хвоста - Виктория Платова

На кухне Воронова ждала овсянка с изюмом и тертыми орехами —ежедневный скучный ужин для ублажения гастроэнтероколита. Гастроэнтероколит,как какой-нибудь заправский Минотавр, требовал дани, и изюм с тертыми орехамивполне подходил для этой цели. Воронов поковырял ложкой в жидком месиве,выловил пару изюминок и отправился звонить Марголису.

— Это я, — буднично сказал он в трубку.

— Ну? — неисправимый оптимист Марголис отличалсятем, что всегда ждал только хороших вестей. — Как твой кризис? Унялся?

— Продолжается.

— Отнесись к этому философски, Володенька…

— У меня неприятности.

— Какие еще неприятности? Родильная горячкаприключилась? Или, не дай бог, болезнь Иценко — Кушинга?

— У меня протек потолок.

— Ну это же не проблема, Володенька. Завтра вызовурабочих из ЖЭКа, сделают тебе потолок не простой, а золотой.

— Кокотка с верхнего этажа залила. Дама полусвета.Безмозглая девица со смазливой физиономией и собакой в придачу.

— Что ты говоришь!

— Если бы ты ее только видел! Типичная такая потаскушка.Интеллекта ноль, но обстановка! Мраморный пол. Наверняка она из простуд невылезает… И наверняка ее содержит какой-нибудь уголовник.

— Ну-у… так уж и уголовник. Не будь занудой,Володенька.

— Уголовник! Или банкир, что, в общем, одно и то же… Тызнаешь, что я у нее выцепил?

— Карту-схему борделей города Санкт-Петербурга, —хохотнул Марголис.

— Свой собственный роман… «Смерть по-научному»…

— Что ты говоришь!

— Именно. Она, оказывается, моя страстная поклонница. Читалавсе пятнадцать книг. И всучила мне последнюю. Прямо миссионерка какая-то.

— Да какая разница, кто она, если ты уже пошел в народ?

— Не скажи, — Воронов кашлянул. — Мнехотелось бы, чтобы моя первая поклонница… первая, с которой я случайнопознакомлюсь… была… э-э… несколько другой.

— Разбитой параличом?

— Очень остроумно! Во всяком случае, не такойвызывающей.

Марголис засопел.

— Я, между прочим, давно тебя приглашал. Подберемдевочку из фан-клуба. Какую-нибудь валькирию. В твоем стиле.

— Валькирии не в моем стиле.

— Ты не возражаешь, если я заеду, Володенька?

— Не думаю, что это удачная мысль.

— А я достал для твоего желудка метандростенолон.

— Да его в любой аптеке купить можно! И к тому же уменя еще осталась пара упаковок. До весны хватит.

— То таблетки. А то ампулы. Последнее поколение,мгновенный эффект и никаких побочных явлений.

— Заезжай, — смягчился наконец Воронов. —Только предупреждаю. Развлекать тебя не буду. И еще эта поклонница… Всенастроение мне изгадила.

— Разберемся… Жди.

В постели Марголиса лежала очаровательная критикесса измодного издания «Лабиринт-К», легкомысленно принявшая его предложение«просмотреть библиографию В. В. Воронова». Просмотр не то чтобы затянулся, ноперешел в несколько иную плоскость и свелся к просмотру частей тела Семена икритикессы. Подобное времяпро.вождение тоже входило в перечень услугМарголиса-литагента, составляло часть гонорара и именовалось «trahus vulgaris».Или — «трах обыкновенный». Таким нехитрым и совершенно беспроигрышным способомМарголис заставил всю журналистскую элиту (во всяком случае — женскую ееполовину) читать Воронова. И — самое главное — писать о нем. Но, честное слово,Воронов того стоил. Да и сам Семен был свято убежден в гениальностиподопечного.

Вечерний звонок Воронова переполошил Марголиса: впервыезаписной девственник заговорил о женщине, да еще каким тоном! Нетерпимость,презрение, полузадушенная больным желудком ярость и ничем не объяснимоенегодование. И все это на фоне затяжного творческого кризиса, лишающего и его,Марголиса, законных тридцати процентов от гонорара!

Нужно действовать.

Слезать с критикессы не хотелось (особенно после того, какпосле первого оргазма она подтвердила свое желание написать о Вороновепространное эссе), но игра стоила свеч. Марголис вернулся в спальню, чтобызабрать одежду.

— Что-нибудь случилось? — просила критикесса, сревнивым любопытством наблюдая за Марголисом.

— Случилось. Звонил Воронов. Нужно срочно ехать к нему.

— Может быть, поедем вместе? Я бы начала собиратьматериал сразу же.

Марголис, неудачно сунувший ногу в штанину, едва не упал.

— Исключено.

— Что так?

— Я не успел тебе сказать! У него болезнь Содоку.Подцепил где-то в Юго-Восточной Азии. — Немного легенды не помешает, этотолько укрепит нимб таинственности над головой Воронова.

— А что это за болезнь? — критикесса дажеприподнялась на локте.

Самая тривиальная болезнь от укуса крыс с последующимвоспалением лимфоузлов. Призрак этой болезни преследовал Воронова и являлся емув предутренних снах. Именно поэтому раз в два месяца в вороновской квартирепоявлялась бригада мужеподобных работниц санэпидстанции с профилактическойдезинфекцией.

— Кошмарная. Лихорадка, галлюцинации сродни героиновым…Словом, весь букет. Ты меня дождешься, девочка?

— Не знаю, — критикесса кокетливо поправилабретельку комбинации.

— Это не займет много времени. Несколько уколов,компрессы — и все будет в порядке.

…Марголис оказался на Большом проспекте через полчаса, а вотс квартирой № 48, расположенной на последнем — шестом — этаже, пришлосьповозиться. Дерзкая кокотка (именно такой она рисовалась Марго-лису послетелефонного разговора с Вороновым) ни в какую не хотела открывать ему дверь. Изквартиры доносился только надсадный собачий лай. А голос «кокотки» и вовсе разочаровал:не было в нем никакой победительной уверенности, так, робкая домработница,запершаяся на все замки в отсутствие хозяев, — вот и все. И все жеМарголис был настойчив. Не моргнув глазом, он выдержал пассаж о милиции и даженамекнул, что сам имеет к ней отношение (это была чистая правда-у Марголиса подолгу службы было несколько знакомых в правоохранительном ведомстве). Но и этоне произвело на даму никакого впечатления. Похоже, в далекой юности онаподверглась нападению маньяка в лифте и теперь со всеми незнакомцами держалаухо востро. И все же после десятиминутной осады замок щелкнул, дверная цепочканатянулась, и дверь приоткрылась.

— Что-то случилось? — Не такая уж она и смазливая,во всяком случае, не в его, Марголиса, вкусе: под тридцатник, миловидное личикопровинциальной швеи; высокие скулы можно считать даже симпатичными, а вот векитяжеловаты. И никакого особенного sexy во взгляде. Только рот хорошбезоговорочно. Похожа скорее на брошенную мать-одиночку, чем на проститутку. Даеще высокооплачиваемую.