Все, что получает победитель - Дарья Всеволодовна Симонова

сквере у злополучного дома, мимо нее прошел… гневный Шурик! Жалящий, ехидный, холодный — таким она его видела. Но в гневе — впервые. Все же Дина его прогнала, кто бы мог поверить… вот так дела!

Лера разрывалась! Она присела на скамейку, ибо не умела решать судьбу в суетном движении, прижав мобильный телефон к уху, как многие шустрые граждане, и должна была уважить драгоценного Мишу, тем более что он никогда не звонил в такое время. Прорвало исполинскую плотину! Значит, Лера должна была выстоять — кто ей еще так ценен, как доктор Айзенштат… Но одновременно ей было всепоглощающе — просто дьявольски! — любопытно, куда теперь понуро устремит копыта изгнанник Шурик. Теоретически у него, конечно, было свое жилье, в котором он по разным причинам давным-давно не жил. Сначала потому, что это была вотчина его родителей, которые, само собой, хотели, чтобы сын окончил институт, устроился на работу и обременил себя семейством — обыденным и понятным для людей, взращенных на советских ценностях. Потом родители сдались, уехали на дачу, а потом… Лера потеряла сюжетную нить, но знала только то, что квартира по-прежнему недоступна для проживания, — сам черт не разберется в чужих жилищных проблемах! То ли Шурик ее сдает, то ли там просто кто-то живет бесплатно по великой нужде. Все равно он уже много лет крутился вокруг Марты, и она давала ему пристанище. Теперь, похоже, ее папаша выставил всех приживалов, несмотря ни на какие завещанные яйцеклетки. И кстати, как Дина может верить в подобную чепуху?! Может быть, она глупа, просто глупа… Ее драгоценного Славу-Свята можно понять: прежняя жена была с ним коварна, ее ум был опасен, и тут дело не только в алкогольной хитрости, которая достигает виртуозных вершин. Она умна… безнадежно. Поневоле захочешь простодушного света в окошке.

Но пока Лера копается в психологических глубинах, она упустит из виду объект наблюдения. Который вот-вот ее заметит — разведчик из нее не выдающийся.

— Миша, я согласна. И ты знаешь, что иначе и быть не могло! Я и сама давно думаю над этим, я помнила все это время. Но ты же понимаешь, что я не могла начать этот разговор сама!

Лера мучительно подыскивала нужные слова, потому что дядя Миша до колик мнительный, и чуйка у него звериная. Если он заподозрит, что его собеседник хочет от него отделаться, то ни о каких договоренностях впредь и заикаться будет нельзя. Конечно, это не навсегда — Айзенштат отходчивый, но лет сорок по пустыне поводит…

— Валерия! Вопрос крайне серьезный. Я бы хотел, чтобы ты все тщательно обдумала. Поспешного ответа мне не нужно. И что касается Сергея, мне бы не хотелось, чтобы ты мне пообещала, а потом мучилась от сковывающих тебя пут! Это должно быть решение… что называется, по любви, а не из чувства долга.

— Разумеется, по любви, — обмирая от ответственности, выдохнула Лера, одновременно не выпуская из поля зрения долговязую фигуру Шурика. Хорошо, что дом Дины стоял на бульваре. Лера облюбовала лавочку, которая была чуть в стороне от траектории движения выходящих из арки и идущих к метро, поэтому ей было удобно наблюдать, как в свете фонарей нерешительно удаляется знакомый силуэт. Конечно, он кому-то звонил. Бесполезно гадать, кому — знакомых у Шурика бездна!

К дяде Мише, к счастью, тоже кто-то прорывался по второй линии. Он неохотно распрощался с Лерой, договорившись о ближайшей встрече. Что же дальше? Следить за Шуриком — куда его понесет нелегкая? Но, в сущности, какое это имеет значение? На Леру внезапно навалилась такая усталость трудного дня, что она была готова уснуть прямо на бульварных скамейках. Только слежки сейчас не хватало… Вот если бы она была гениальным сыщиком и экспромтом могла придумать ловушку! Окликнуть его сейчас, застать врасплох, — но что это даст? Он вывернется, скажет, пошел в магазин за сигаретами. Шурик, конечно, не сознается в том, что его выставили. А если проследить до того момента, как он спустится в метро, чтобы ему не отвертеться? Да все равно ускользнет, придумает легенду.

Но она не выдержала! Он обернулся, и Лера прочла в его глазах… жалость. С чего бы это?! Хотя странно, что она теряется — как человек, активно постигающий психометодики, она должна моментально трактовать этот обычный перевертыш перверсивной личности: если ее впору пожалеть, она направит эту жалость на другого, она постарается исказить положение дел с точностью до наоборот…

— Прекрасная Валери, чего же ты убежала, я так и не понял!

И начался благодушный спектакль под названием «Как ни в чем не бывало». Шурик мастер таких реприз, причем сначала их участники чувствуют неловкость от абсурда происходящего, а потом как-то втягиваются… Может, в Шурике взаправду умер талантливый режиссер? Кто только в нем не умер!

— А вот что же ты убежал, прекрасный менестрель? — съязвила она, поймав тон диалога.

— Дина милая женщина, но она имеет отношение к гибели Марты. Я это отчетливо почувствовал именно сейчас. Это не может быть доказуемо, разумеется. И все же я предпочел уйти.

Все это было сказано мелочно-деловитым тоном, словно Шурик не обвинял «милую женщину» в причастности к убийству, а журил за безвкусный макияж. Иного от него и ожидать было нельзя, но Лера за сегодняшний день так устала от патологий, странностей и новостей, что соответствовать садистски-куртуазной тональности Шуриковых сентенций не было никаких сил. Она спросила в лоб, с чего он вдруг навесил на нежную подругу такие тяжкие обвинения, и Шурик не моргнув глазом объяснил ей — ведь так сладко отомстить обидчице:

— Она принадлежит к тому типу дамочек, которые очень хорошо усвоили онегинский принцип насчет того, «чем меньше женщину мы любим…». Если Дину вдруг начать любить больше, если открыться ей в этом — она будет тебя презирать, и ты сразу станешь ей скучен. И мой опыт с ней, и все, что она мне рассказывала о себе, этот принцип железно подтверждает. Иными словами, чтобы заинтересовать Дину, Марта была необходима. Яростное злое любопытство по поводу того, зачем мне эта болезненная привязанность к некрасивой властной женщине, — о, ты не представляешь, что делала с людьми эта энергия… И Дина не исключение!

С людьми… А ведь он прав: вовсе не только влюбленную Дину донимал этот неприязненный интерес. Интерес порочный, искажающий картину мира, ибо большая часть из нас хотят не докопаться до психологической правды, а подтвердить свои худшие предположения.

— И все же я не понимаю… по-твоему, Дина убила Марту, чтобы потерять интерес к тебе?! Не слышала ничего более