Привет, викинги! Неожиданное путешествие в мир, где отсутствует Wi-Fi, гель для душа и жизнь по расписанию - Хелен Расселл

– Потому что ты слишком натянута, – самодовольно сияет Мелисса.

– Я целое утро провела за тем, что топила в воде червяков. Трудно как-то добиться просветления в такой обстановке…

– Да нет! Натянута, как леска. Понимаешь? Потому что мы рыбачим.

– О боже…

Мелисса всегда обожала «папашины шуточки». Точнее, шуточки нашего папы – настолько неуклюжие, что им бы позавидовали производители палочек для леденцов в 1990-х годах. Я нисколько не сомневаюсь в том, что в ее доме где-то валяется по крайней мере один сборник «Сто самых смешных пердежных приколов».

– А хочешь еще?

– Нет, спасибо.

Что означает: «Совсем не хочу».

– Знаешь, какое радио лучше всего слушать на рыбалке?

– Не знаю. И вряд ли хочу узнать…

– Которое хорошо ловится! А почему рыба молчит? – она едва не подпрыгивает от восторга. – Потому что она набрала воды в рот!

– Хорошо, а теперь помолчим и мы! – произношу я чуть грубее, чем хотела, но Мелисса подчиняется, так что я решаю, что могу извиниться потом, если понадобится.

Теперь я могу дольше глядеть на море между подергиванием удочки и перелистыванием мысленного списка дел.

Этот постоянно обновляющийся каталог моих забот в настоящее время состоит из следующего: обновить список пациентов с периодонтитом; поговорить с Эсме об идее для кампании по пропаганде использования жидкости для полоскания рта – я сказала это однажды и повторю тысячу раз: жидкость для полоскания – не замена чистке зубов, и ее нельзя использовать сразу же после чистки зубов, потому что она удаляет содержащийся в зубной пасте фтор, который защищает зубы. Я же знаю элементарные правила, правда? Но вы удивитесь, сколько пациентов этого не знают…

Потом я предаюсь обычному беспокойству по поводу домашних дел, с которыми я не справлюсь, пока не вернусь домой. Я задумываюсь над тем, чем же сейчас занимаются Шарлотта и Томас, носят ли они новые пижамы, которые я им купила в качестве подарка, облегчающего чувство вины за то, что бросаю их на какое-то время. Интересно, расчесал ли сегодня Грег волосы Шарлотте щеткой[16] и занимался ли он с ней математикой? Правильно ли питается Томас? Что они ели на завтрак? Задавшись этим вопросом, я не сразу ловлю себя на том, что занимаюсь своего рода «холодильниковым порно» – представляю все продукты, за которые сейчас готова была бы удавить енотовидную собаку.

– Наверное, это и вправду по-настоящему, по-скандинавски, – говорит Мелисса, утешая себя и потирая живот. – Ну, в смысле, добывать пищу.

Раз уж меня отвлекли от моих мыслей, то я считаю нужным возразить.

– Ну да, конечно!

– Что?

– Хочешь сказать: «Кинуть нас и не дать вообще никакой еды». Подумай об этом…

Мелисса на мгновение задумывается, хотя и сохраняет прежнее выражение.

– Идеальное разводилово, – объясняю я. – Облапошили дурочек. Уже слышу как денежки звенят – «дзынь»!

– Нет! – пугается она.

Я приподымаю бровь, а она снова потирает живот, уже не такая уверенная.

– То есть, я хочу сказать, вряд ли… Тебе обязательно всегда быть такой циничной?

Я немного думаю и отвечаю:

– Да. Всегда.

– Помнишь, как папа повез нас в аквариум, когда мама лежала с очередным приступом мигрени, и ты не верила, что рыбы настоящие? – спрашивает меня Мелисса. – Ты все кричала «Они марионетки!» и искала веревочки. А потом, когда не нашла, требовала показать, кто ими управляет?

Мышцы в уголках рта у меня начинают дергаться, потому что в кои-то веки я что-то смутно вспоминаю про большой стеклянный ящик и про то, как я была убеждена, что все это один большой обман.

– Ты уже тогда всех подозревала. Ты хоть верила в Санта-Клауса?

– Не помню, – отвечаю я. Но поскольку Мелисса инстинктивно не верит медикам, а я не верю всем остальным, то подозреваю, что настоящий ответ – «Нет».

– Наверное, нет, – добавляю я.

– Вот именно! Это я и хотела сказать!

После этого она возвращается к своим делам, то есть продолжает держать в руках удочку. Из-за облаков выходит солнце и на несколько мгновений ослепляет нас своим отражением на волнах. Я закрываю глаза и наслаждаюсь теплом, пока есть такая возможность.

– Ты чего улыбаешься? – спрашивает Мелисса.

– Улыбаюсь? Я не улыбаюсь, – я распахиваю глаза, приходя в полное сознание.

– Ну обычно ты и не улыбаешься, – соглашается Мелисса, переминаясь при этом с ноги на ногу. – Но я заметила легкую ухмылку! Ну согласись, ты хотя бы на миллисекунду нашла удовольствие в этой поездке?

– Нет!

– Ну ладно… – говорит она тоном, свидетельствующем о полном недоверии ко мне.

И я понимаю, что она может быть права.

Когда в лагерь возвращается Марго, выглядит она уже не так самодовольно. Триша устало бредет за ней, старательно обходя колючки, шишки и, возможно, овечьи какашки, чтобы не наступить на них босыми ногами.

– У нас есть еда! – объявляет Мелисса, хватая внутренности одной из рыб, которых поймал Магнус и отмахивая волосы запястьем, благодаря чему размазывает кишки по всему лбу.

Я любезно предложила помочь с костром (возиться с кишками мне не хотелось…) и поэтому сейчас тыкаю в него палкой, создавая видимость, что приношу пользу.

– Ну как ты, нормально? – шепчу я Трише, кивая на озабоченную Марго.

– О да, просто не так уж много нашли. Она все бормотала про себя: «Историю пишут победители». Упаси боже, начнется война…

Я догадываюсь, в чем тут дело. Марго раздражена, потому что на этот раз она не «победила» в добывании пищи. У кого-то фобия неудач. Уж мне ли не знать.

Я понимаю, что это не самое мое привлекательное качество. Иногда мне даже кажется, что у меня не осталось привлекательных. Но выполнять дела неправильно – это роскошь, которую я не могу себе позволить вот уже долгое время. Иногда я задумываюсь, каково это – ошибаться, браться за что-то и бросать, свободно экспериментировать с тем, что тебе нравится. Без всякий последствий. Без людей, которые от тебя зависят. А потом мой взгляд падает на Мелиссу, и я понимаю – вот каково. Я убеждена, что именно поэтому она такая покладистая. Не слишком разборчива. Не такая напряженная. Более радостная, наверное. Более способная жить в свое удовольствие. «Такая, какая есть», – думаю я не без зависти.

Мы садимся есть, и я запихиваю в рот теплый, слегка подгорелый кусок рыбы, который кажется мне вкуснее любой рыбы, какую я пробовала в жизни. И тут же начинаю распекать себя за излишнюю жалость к себе, неудачнице. Может, в этом и есть секрет удовольствия: маленькие, кажущиеся незначительными мгновения наслаждения…