Привет, викинги! Неожиданное путешествие в мир, где отсутствует Wi-Fi, гель для душа и жизнь по расписанию - Хелен Расселл

Я лежу не двигаясь, агонизируя от этих вопросов и стараясь согреться, но понимаю, что не могу унять дрожь – мышцы мои не способны расслабиться. Я чувствую, как напряжение скапливается за глазами.

«Кто-нибудь еще хочет поплакать? Кто-нибудь?» – хочется мне спросить. Но я такого никогда не скажу. Или не смогу.

А потом откуда-то из полутьмы возникает чья-то рука и утешающее гладит меня.

– Все будет хорошо, – шепчет Мелисса.

Я проглатываю комок в горле, и по щеке у меня стекает слеза, попадая в ухо.

– Спасибо, – наконец удается мне выдавить из себя.

Напоследок она сжимает мне руку в типичном для себя жесте и отпускает, а я погружаюсь в сон про свиней, которые разносят хлеб на выструганных из веток удочках, гоняясь за мной по всему лесу.

При нашем приближении во все стороны разбегаются кудахтающие куры, и мне кажется, что уголком глаза я замечаю мышь. Магнус распахивает двери ветхого сарая и торжественно заявляет:

– Добро пожаловать в мастерскую!

Собравшись в очередное серо-фланелевое утро в лагере, мы брели, казалось, целую вечность и вышли наконец к кучке хижин у берега, чтобы приступить к очередной стадии нашей викингской подготовки. Хижины эти весьма примитивны, потрепаны всеми ветрами и испускают клубы канцерогенного дыма, так что я не лелею никаких особо оптимистичных ожиданий от предстоящего дня.

– Во времена викингов они тоже так выглядели? – спрашивает Марго, как всегда, безжалостно оптимистичная.

– Конечно, – пожимает плечами Магнус. – Только мух было больше. Мы бросали кости и объедки за околицей, как викинги, но это стало известно санэпидемстанции, и пришлось отказаться от этого.

Воспоминание его заметно удручает, хотя, на мой взгляд, сцена выглядит как-то уж слишком по-деревенски. Того и гляди из-за угла выйдет кто-нибудь с лютней в руках.

Сегодня меня позабавило, что наш предводитель заплел бороду в две косички, похожие на две косички Пеппи Длинныйчулок, болтающиеся у него на подбородке.

«Может, он так компенсирует то, что скрывается у него в шароварах? – предполагаю я, рассматривая причудливое бородатое создание перед собой. – Наверное, да».

Он зажигает лампу, которая с трудом рассеивает полумрак, и я почти догадываюсь о том, что перед нами примитивная деревянная рама с прикрепленными к ней нитками. Кроме нее, в этом помещении находятся каменная печь, корзины с тканями и то, что я назвала бы мусором, но Мелисса, возможно, описала бы как «полезную всякую всячину». И все в той же цветовой палитре, которую мы уже привыкли ожидать в здешних местах.

– Не стесняйтесь! – широко разводит руками Магнус.

Мы стоим неподвижно, кроме Марго, которая подходит к так называемому «ткацкому станку». Потрогав его разок, она усаживается на маленькую деревянную табуретку и разминает плечи с руками, словно пианист перед выступлением. Затем кладет руки на инструмент и начинает яростно нажимать ногами педали. Правой рукой она перекидывает катушку с нитью через паутину веревок и обратно; устройство стучит, камни-грузики с дырками болтаются и позвякивают друг о друга.

– Что, – начинает Мелисса, но заканчивает за ней Триша: – она делает?

– Ах! Ночной Волк – прирожденный ткач, как я погляжу! – Магнус выглядит довольным. – Интересно, отличит ли кто-то из вас основу от утка.

Зашибись! Кто вообще может одновременно обладать идеальными предплечьями, демонстрировать навыки диснеевской белочки по сбору орехов и хвастаться своим ткацким мастерством? Как это возможно? Разве у двадцатилетних-плюс есть время на что-то, кроме селфи? Или обучения программированию? Они еще и ТКАЧЕСТВОМ занимаются? Что НЕ ТАК с ней? Нет, надо определенно выяснить, в чем тут дело.

Марго поднимает голову, но не прерывает свою работу.

– А, это? Я освоила станок во время подготовки к конкурсу герцога Эдинбургского. Получила золотой приз, кстати, – добавляет она как бы между прочим. – Для серебряного я ухаживала за альпакой и собиралась заняться балетом или аэродинамикой для золотого, но переключилась на ткачество и прядение.

Она еще и прядет? Кто прядет в наши дни?

– Ты сказала, герцога Эдинбургского? Это супруга королевы? – пробуждаются монархические интересы Мелиссы. – А ты его, это… лично знаешь? – она широко открывает глаза.

– Нет, – встреваю я. – Она его не знает. Конкурс герцога Эдинбургского – это такая программа для привилегированных школ…

Тут я замечаю, как Марго застенчиво отводит взор.

– То есть это правда?

– Ну… – уклончиво отвечает Марго.

Да ты издеваешься!

– Просто мой отец пишет пейзажи вместе с Филом, иногда, – пожимает плечами Марго, взмахивая своей карамельной шевелюрой, словно говоря: «Подумаешь, делов-то…»

Это уже слишком.

– Ого… – только и может произнести изумленная Мелисса.

– Ну неплохие у тебя связи! – похоже, Тришу это признание тоже впечатлило. – Я как-то попала в состав запасных участников шоу «Королевский нокаут», но меня бы выпустили, разве что если бы кто-то из основных участников что-нибудь сломал себе. Не повезло. Никогда не пожимала кому-нибудь из них руку в перчатке, – добавляет она мечтательно. – Хотя Дункан Гудхью передал мне волован из гримерки.

– Дункан Гуд-кто? – сводит Мелисса брови.

– Да-да, – рассеянно вздыхает Триша. – Прославился в восьмидесятые. Еще до твоего рождения. Как печально… Как быстро проходит слава… – она замолкает и похлопывает по подбородку в стремлении вернуть время. – Но хотя многие знаменитости той эпохи оказались педиками… У всего есть плюсы и минусы, как посмотреть.

Я стараюсь перевести разговор на другую тему, подальше от этих неловких заявлений и социального круга Марго.

– Так что еще входит в понятие ремесла?

– Еще шитье, – отвечает Магнус.

Мелисса смотрит на него так, как если бы он только что протянул ей ведро холодной блевотины, но Магнус подчеркивает:

– Женщина, которая в эпоху викингов проявляла романтический интерес к мужчине, обычно шила ему рубашку.

– Ну это не для меня, – говорит Триша. – Не для того я позволяла снимать в моем доме шоу для протестующих в Гринэм-Коммон[20], чтобы шить какому-то мужику рубашку.

«Ха! – думаю я. – Засчитано!» Затем я вспоминаю, как за последний месяц пришила четыре пуговицы Грегу. Ох…

– Можно работать с кожей, – продолжает Магнус. – Делать кошельки для монет. Или пояс, чтобы поддерживать штаны вроде моих! – он показывает на свои шаровары, висящие уже так низко, что выставляют напоказ кости таза, как у Брэда Питта эпохи фильма «Тельма и Луиза».