Рыжеволосая бестия - Мэг Хатчинсон

«Похоже на зеленую ленту, красивую зеленую шелковую ленту».

Она сбрасывала с ног ботинки, снимала чулки и начинала скакать по берегу, разбрызгивая холодную, но такую приятную воду. Все еще зачарованно глядя на прекрасную картину, раскинувшуюся чуть поодаль, Алиса позволила памяти унести себя в тот счастливый мир. Отец крепко хватал ее за руку и оттягивал от сладостно манящей воды.

«Нет, Алиса, нельзя!..»

Его голос звучал сурово. Иногда Алисе казалось, что отец злился из-за того, что она разувалась и снимала чулки, а девочке не подобает так вести себя на людях. Отвернувшись от отца, она начинала плакать. Только то была не злость.

Туго завязанная шаль превратилась в крепкие объятия отца, прижимавшего ее к груди, плеск воды вдруг зазвучал его словами.

«Вещи не всегда бывают такими, какими кажутся, — говорил отец. — Порой красота скрывает опасность. Эта вода тоже коварна, здесь очень глубокое дно… Маленьким принцессам нельзя купаться в таких местах. Помни, малышка, не всегда можно верить тому, что видишь… Все может оказаться обманчивым, как и эта вода».

Он смотрел любящими глазами на ее заплаканное личико.

«…Запомни, девочка моя, правда не всегда лежит на поверхности».

Эти же слова отец произнес еще раз, когда застал свою четырнадцатилетнюю дочь плачущей. Алиса тогда не рассказала ему, почему она плакала, но в глубине души чувствовала, что отец понимает, как ей не хватает материнской любви. Если бы она рассказала ему, доверилась, он бы… Но именно поэтому она никогда не говорила с ним о своих обидах и скрывала причину печали, поселившейся в ее сердце. Ей не хотелось, чтобы мать стала делать вид, будто души не чает в старшей дочери, только потому, что ее об этом попросил отец. Это было бы еще хуже. И Алиса продолжала молчать… А спустя месяц отца и братьев не стало, не стало единственных в этом мире людей, которые любили ее по-настоящему.

Низко над головой пролетела стая диких гусей, которые направлялись к своим гнездам на ночлег. Шум крыльев нарушил вязкую тишину и заставил Алису отвлечься от воспоминаний.

Нужно идти дальше, продолжать искать…

Пальцы, потуже затягивавшие края шали, вдруг замерли… Руки и ноги похолодели. Алиса всмотрелась в блестящую поверхность озерца.

— Мама!

Это был скорее шепот, намек на звук, легкое дыхание, скользнувшее по губам. Рука Алисы невольно зажала рот.

Заросли тростника и ежевики не позволили ей сразу заметить то, что вода неожиданно вынесла на открытое пространство.

Это были всего лишь несколько веток, сбившихся вместе, но на секунду сердце Алисы похолодело от ужаса, ибо она подумала, что эта темная груда, покачивающаяся на отсвечивающей золотом поверхности озерца, ее мать. Но это была не она… Не она! Значит, ее мать пошла другим путем. Алиса продолжала неподвижно стоять и смотреть на воду. Мать не пошла в эту сторону, иначе она бы ее обязательно заметила!

В нескольких ярдах, под козырьком земли, коварно выступающим над затопленной скважиной, на воде качалась какая-то темная масса. То вверх, то вниз; то отплывая чуть дальше от берега, то прячась под самый козырек. Бесформенная груда не тонула.

Нет!.. Нет!..

Словно зачарованная, Алиса стала медленно отходить назад, пока не уперлась спиной в изломанные ветром кусты. Почувствовав боль от вонзившихся в тело острых веток, она будто очнулась.

Это не сбившиеся в кучу ветки и не оборванная ветром листва… Что же тогда? Связка тряпок, брошенная в воду детьми, резвившимися во время пикника? Но кто стал бы вести детей на прогулку в такую даль?

Нужно идти дальше, продолжить поиск матери, пока еще хоть немного видно. Однако Алиса не двигалась с места. Она смотрела на непонятный предмет, черным пятном выделяющийся на искрящейся золотом воде. Со стороны эта картина могла показаться красивой: изящный танец причудливых теней, меняющих форму с каждым накатом маленьких волн. Но только зрелище это не было красивым для Алисы, оно вызывало у нее отвращение — было в нем что-то отталкивающее, уродливое.

Алиса опустила руку, которую прижимала к губам, и собралась уходить, как вдруг сильный порыв ветра пронесся над поверхностью воды, отчего странный предмет отцепился от удерживавших его корней прибрежных кустов и медленно повернулся. Из-под воды показалось лицо ее матери.

Волосы, выбившиеся из заколок, расползлись вокруг головы; мокрые, похожие на змей седые пряди обвивали лицо, вынырнувшее из воды, скользили по открытому рту и застывшим немигающим глазам.

Пораженной ужасным зрелищем Алисе показалось, что мир вокруг нее пошатнулся, внутри у нее все сжалось, к горлу подступил комок. Она закричала. Только закричала беззвучно. Этот внутренний крик затмил ее разум, затем больно отдался в сердце и, наконец, заполнил всю душу.

Не отдавая себе отчета, Алиса бросилась к воде. Ноги скользили на мокрых, острых как бритва камнях, которыми был усеян отлогий берег. Она падала, разбивала в кровь колени и ладони, но поднималась и шла дальше. Наконец она оказалась у воды. Пронизывающий холод вернул Алисе способность мыслить. Еще шаг — и она могла потерять твердую почву под ногами, могла соскользнуть в воду, и тогда ее неминуемо затащило бы под берег в этот водяной ад.

С поля налетел резкий ветер, и вода заволновалась, пошла рябью. Небольшие волны выбросили на поверхность руку матери. Эта облепленная черной тканью и согнутая в запястье безжизненная рука то поднималась, то снова опускалась, как будто Анна прощалась с ней.

— Нет!

Каждая клеточка, каждый нерв, каждая вена Алисы задрожали от отчаяния.

Это была ее мать, женщина, которую она любила так, как не любила никого на свете.

На потревоженной порывом ветра воде появились волны, которые то устремлялись вперед, то откатывались назад, расходились и снова соединялись, как влюбленные в страстном танце. Длинные тонкие спутанные стебли водорослей потянулись к бесформенной массе, окутали тело в темной одежде, запустили зеленые пальцы в седые волосы, стали молча тащить безвольное тело под воду, в темную утробу затопленной шахты. Снова показалась бледная рука и в прощальном жесте закачалась над водой.

Нет, только не это! Ее мать не должна лежать на дне какой-то черной ямы, заполненной водой!

Болезненная, как удар ножом, мысль заставила Алису забыть об опасности. Она опустила в воду обе руки и взялась за покрытую липким илом ткань. Словно живое существо, у которого отнимают добычу, накрытая золотой мантией вода, казавшаяся до того такой тихой и безмятежной, теперь начала открывать свою истинную сущность. Тело, которое она убаюкала насмерть, принадлежало только ей. Поднявшиеся от нового порыва холодного ветра волны стали набирать силу, цепляться за тело, тянуть его к себе, не давая Алисе вырвать жертву из их объятий.

Преодолевая яростное сопротивление воды, Алиса едва не потеряла равновесие. Ее ноги заскользили по размытой глине. Нервы снова напряглись до предела, так что разболелась голова. Мелкие камни и пласты земли лежали там, где их когда-то оставили шахтеры, перед тем как уйти на новое место. Они не задумывались о том, в какое опасное место превращают это поле. Наверное, здесь таких шахт полным-полно. После очередного удара волны Алиса покачнулась и едва устояла на ногах… Еще чуть-чуть — и она полетела бы вниз… ушла бы с головой под воду.