Летучий голландец - Эрик МакКормак

Томас сказал, что весь день его немножко подташнивает.

– Ах да, тошнота, – сказал Роуленд. – Местная болезнь. Со временем мы так привыкаем, что уже не замечаем ее.

Макфи кивнул и закурил.

– Надеюсь, – сказал Роуленд Томасу, – что вы не сочли невежливым то, что я не представил супругу и дочь по имени.

Томас действительно обратил на это внимание.

– Здесь, в горах, – сказал Роуленд, – люди открывают свои имена только тем, кого знают уже долгое время. Они всегда боятся, что чужой человек сможет использовать их имя в разных заклинаниях и проклятиях.

Томас ожидал, что Роуленд как-нибудь пошутит на эту тему, но тот и не думал.

– Теперь перейдем к более неотложным делам, – сказал Роуленд. – Я провожу вас в комнаты. Сможете помыться, а потом мы выпьем перед ужином.

Он провел Томаса и Макфи вокруг веранды в заднюю часть Дома, где было несколько дощатых дверей, расположенных в ряд. Он открыл первую и сказал Томасу:

– Надеюсь, здесь вам будет достаточно удобно.

В этой небольшой комнате стояла кровать с москитной сеткой и стол с битым тазом и большим кувшином воды. Над маленьким комодом, на котором лежало белое полотенце, – старое зеркало. С крючка на стене свисал зеленый халат, а на плетеном стуле под ним лежала пара сандалий.

– Вы можете снять свою мокрую одежду и повесить ее сушиться, – сказал Роуленд. – В халате вам будет удобнее.

Потом он проводил Макфи в соседнюю комнату.

Томас разделся и тщательно вымылся, стирая с себя всю грязь, которая пристала к нему за время путешествия. А надев зеленый халат и сандалии, действительно почувствовал себя лучше.

Макфи, тоже в халате и сандалиях, уже сидел с Роулендом на веранде, когда Томас вышел к ним. Стемнело, и на столбе повесили фонарь. Девушка тяжело внесла поднос со стаканами и графином желтоватой жидкости и поставила их на столик. Томас знал, что ее полуприкрытые темные глаза на мгновение остановились на нем, прежде чем она зашла обратно в дом. Роуленд налил три стакана этой жидкости.

– Смесь джина с фруктовыми соками, – сказал он. Томас поднес бокал к губам и выпил. Напиток хорошо освежал, поэтому он выпил его залпом.

Девушка вышла снова, на этот раз – с маленькой тарелкой. На ней была рыба с крапчатым красным животом, размером с гольяна. Слишком маленькая, чтобы делить ее на троих.

– Пару! – сказал Макфи. – Я не видел их уже много лет.

– У нас они тоже бывают нечасто, – сказал Роуленд. – Местный шаман услышал, что у меня сегодня гости, и прислал мне эту в подарок.

– Можно я буду первым? – спросил Макфи. Он взял рыбку за хвост, два раза лизнул ее живот и положил обратно на тарелку. – Прекрасно! – сказал он.

Роуленд протянул тарелку Томасу.

– Нет, спасибо, – сказал Томас. Макфи покачал головой:

– Ах, невежество чужаков! Если вы скажете «нет» пару здесь, в горах, это будет воспринято как очень плохие манеры, так что люди почувствуют себя просто обязанными отрубить вам голову – или что-нибудь еще.

– Мы не применяем здесь таких суровых наказаний, – сказал Роуленд, улыбаясь.

Томас немного смутился.

– Я сморозил глупость? – спросил он.

– Можно сказать и так, – ответил Роуленд. – Понимаете, этот дом находится на территории народа тарапа. «Тарапа» буквально означает «рыболизы». Эта рыбка очень редкая, ее можно поймать только в высокогорных речках. Крапчатая часть живота дает наркотический эффект. Тарапа их ловят неделями, иногда не удается поймать ни одной. Когда я впервые приехал сюда, я быстро обнаружил, что невозможно полностью понять тарапа, не попробовав пару. – Он взял рыбу и два раза лизнул ее брюшко. – По крайней мере, – сказал он, – она очень хорошо помогает при похмелье.

– Да-да, я могу это подтвердить, – сказал Макфи. Томас уже чувствовал себя немного навеселе от выпитого на голодный желудок.

– В таком случае, – сказал он, – я, пожалуй, тоже попробую.

Он взял рыбку за хвост и дотронулся до нее кончиком языка. Она была жесткая и с легким привкусом лакрицы. Томас лизнул ее смелее, потом еще раз.

После этого пару передавали по кругу и лизали, пока вкус почти совсем не пропал.

Девушка снова вошла, поставила еще один кувшин с джином и вышла. Роуленд наполнил бокалы.

На этот раз, когда Томас взял стакан, он обратил внимание на бисеринки пота на своей руке. И вдруг очень четко осознал, что по жестяной крыше колотит дождь, будто отбивая в барабаны замысловатые ритмы, предназначенные специально для него, Томаса. Он попытался расшифровать это послание, его рука со стаканом замерла на полпути ко рту.

Пока он так держал бокал, на его запястье сел москит. Москит сосал его кровь и при этом все время смотрел на него своими причудливыми глазами, большими, как коралловые наросты. И Томас как никогда раньше осознал, что это живое существо, создание из плоти и крови, такое же, как он сам. И позволил ему насосаться вдоволь и тяжело улететь.

А потом случилась ужасающая вещь. По полу, рядом с его ногами, к нему полз черный грызун – размером больше всех известных Томасу собак; у зверя была длинная морда, а сияющие глаза пристально смотрели на него. Томас попытался соскочить со стула и убежать, но будто завяз в каких-то невидимых зыбучих песках. Он попытался закричать, но смог издать только хрип.

Он услышал низкий голос Роуленда – будто эхо, он долетел откуда-то из-за тысячи миль:

– Все в порядке. Это просто маленький арат. Довольно безобидный. Он помогает отгонять паразитов.

Огромное существо проползло мимо Томаса. Оно стало крутиться вокруг Макфи, и его ужасающие клыки блестели в свете фонаря.

– Он ищет вшей, – гремел далекий голос Роуленда. – Главное – не двигаться, иначе может укусить.

Теперь арат снова подошел к Томасу. Тот почувствовал, как животное коснулось его усами, и приготовился к боли, но было только щекотно, когда оно дотрагивалось до его лодыжек. Он захихикал, а существо начало съеживаться и, превратившись в маленького черного зверька, быстро выбежало на улицу под дождь.

Томас хотел рассказать своим собеседникам о том, что сейчас видел, но язык его не слушался. Он знал, что они разговаривают, но не мог уловить суть: каждое слово, казалось, настолько перегружено скрытым смыслом, что он растерялся. Однако через некоторое время он снова мог следить за их разговором, и слова больше не казались такими многозначительными. Они обсуждали «за» и «против» плана по расширению пролива в рифах; говорили об умершем старом вожде, которого они оба знали; о том, что нужны рабочие места для молодых островитян; о неизбежном упадке традиционного образа жизни.