Плохие девочки - Татьяна Веденская

Ну вот, даже Тимку они успели «достать».

– Именно, – вздохнула я. – Слушай, мне так не хочется тебя напрягать. Может, довезешь нас до дома, я возьму «Опель» и поеду сама? Ну что ты с нами таскаешься. Неизвестно еще, насколько это все затянется.

– До дома? Ты забыла, что твой «Опель» сейчас во Владыкине?

– Вот черт! – я действительно об этом совершенно забыла.

– И, отдавая дань ночному снегопаду, можно предположить, что «Опель» твой сейчас больше похож на домик для снежного человека, его два часа откапывать и прогревать.

– Блин, как я устала! – это вырвалось у меня против воли. Я действительно устала. Главным образом, от Басиных «коллег» и всего, с ними связанного. Но и от этой разборки, которая пропитала собой весь праздник, я устала тоже. Как же хотелось, чтобы все вернулось на круги своя! Чтобы встречи по вторникам, чай, печенюшки домашнего приготовления, разговорчики о всякой всячине… И чтобы все мужья по своим местам. Пока они не начали двигаться в сторону (точнее, на сторону), они выполняли функцию фона. Да, точно, они были достойной декорацией, на фоне которой мы прекрасно смотрелись. Даже те, у кого мужей не было вовсе, чувствовали эту особую нерушимость семейных уз, это неспешное течение супружеской жизни. А теперь что? Разброд и шатание. Развал и коррупция. Стаса надо бы наказать за развал нашей прекрасной компании.

– Знаешь, что. Давай-ка я тебя подвезу к твоему Окуню и оставлю.

– Карасю, – поправила я. – Карасику.

– Да хоть бы Сельди. Нечего там Эльке делать. Мы с ней пойдем с Каштаном гулять, в парк. К моим зайдем, посмотрим, как там мои старики. А ты звони, как твои драмы-спектакли закончатся.

– Надеюсь, что быстро! – я воздела руки небу и вздохнула. – Слушай, а ты – золото.

– Я – да. Черное золото, – хмыкнул Тимка, сворачивая с дороги. Я вышла из тачки, обернулась и посмотрела, как он разворачивается на маленьком пятачке Сашкиного двора. Места было мало, машины стояли так плотно, что некоторые из них при всем желании вообще не смогли бы выехать. На лобовых стеклах некоторых лежали телефонные номера. Народ решал проблему парковки как мог. У меня во дворе, например, чтобы вывести моего «старика» из глубины парковки, пришлось однажды звонить сразу трем людям. Они выходили, сдавали задом из двора, выпускали меня, а потом возвращались на место. По местам. И все это, на минуточку, в двенадцатом часу ночи. И никто из них не сказал мне, что, мол, в такое время приличные люди уже дома сидят. И что наши люди по ночам в булочную на машинах не ездят. А что делать? Жить захочешь – не так раскорячишься. У Карасика во дворе ситуация была еще не такой плохой, как у меня. У нее хоть было это самое место для разворота. У меня не было и этого.

– Пока! – крикнул мне Тимка, и его машина скрылась за поворотом.

Без него и без машины я почувствовала себя даже немного голой. Черт, зачем мне вообще все это надо? Поехала бы сейчас с ними домой. Пусть даже с Сашкиными волкодавами-сыновьями. Мы бы поиграли в «Свинтус», который Элька обожает. Посмотрели бы какое-нибудь кино, Тимка бы все время шутил и прикалывался. Конечно, его приколы меня частенько вгоняют в ступор. К примеру, помню, шел какой-то футбольный матч. И Тимка вдруг громко так сказал: «Лучше болеть триппером, чем за «Спартак»! Ну просто прелесть. Потом я долго уворачивалась от Элиных вопросов о том, что такое триппер. И все же с Тимкой было хорошо. Спокойно. Как с самым старым, проверенным другом. Странно, что я знала его всего пару-тройку лет.

Я подошла к квартире Карасика. Стас ушел, так и не починив звонок в тамбуре, поэтому пришлось звонить по телефону, чтобы она мне открыла.

– Привет, ты как? – спросила я, хотя и без слов было понятно, что Сашка – не очень хорошо. Она стояла в дверях, лохматая, в старых трениках, бледная от недосыпа и недостатка свежего воздуха. Впрочем, кому охота в Новый год попасться в лапы московского свежего, но очень холодного воздуха. Все мы сейчас бледны, как вампиры.

– Нормально, – мрачно кивнула она. – Заходи. Ты сама-то как-то потрепалась. Пила, что ли?

– Ты знаешь, я не пью, – заюлила я. – Но с Басей по-другому бы и не вышло. С ней свяжешься…

– Заходи. Ты за рулем?

– Не-а, – я покачала головой, увидев, какой непроходимый бардак стоит у Сашки в квартире. Я все понимаю, тесниться в однокомнатной квартире семье из четырех человек – это не самый большой комфорт и праздник. После утра, проведенного в просторном ухоженном семейном доме Марлены, Сашкина однушка смотрелась будто после бомбардировки. Теплые зимние штаны мальчишек валялись на полу около завешанной пуховиками и куртками вешалки. Сапоги стояли вперемешку тут же, некоторые из них – прямо на штанах. В углу пылились несвязанные между собой лыжи и лыжные палки – не меньше трех пар, точнее подсчитать трудно – слишком уж они стояли вповалку. В люстре перегорела лампочка, прихожая освещалась только с помощью бра, оно светило тусклым, мутным светом. Вот только Сашкиных сорванцов не было видно.

– Проходи в кухню. А как ты добралась? Пешком? – уточнила она. Неспроста. Наверняка хотела куда-то на мне поехать. Не удастся.

– Меня Тимофей подвез.

– Твой монтер? У вас что, роман? Зачем он тебе? Сколько ему лет?

– Воу, воу! Сколько вопросов сразу. Он не просто монтер. У него свой сервис.

– Палатка? Гаражик? – усмехнулась Саша, вытаскивая из покрытого жирными пятнами кухонного шкафа стакан. Видимо, для меня.

– Ну и что, что гаражик. Зато у него есть свое дело.

– Это у Ольховского свое дело. А у твоего Тимофея – шарашка на три копейки. Без обид. Я просто констатирую факты.

– А ты не могла бы констатировать факты с другими людьми. Я, между прочим, с Тимкой дружу.

– Дружишь? – Сашка подняла бровь и недвусмысленно хмыкнула.

– Да, дружу. И вообще, чего у тебя за настроение? – возмутилась я. Карасик явно пришла в себя за эти дни. На праздновании Нового года она была куда подавленнее, а теперь к ней вернулась ее пресловутая критичность, которую я, признаться честно, терпеть не могу.

– Ладно, не злись. Галочка, ты что будешь? Чай, кофе или ликер? У меня есть отличный мятный ликер.

– О, нет. Только не ликер. Давай чаю. А где твои пацанчики?

– Ну, как знаешь. А я выпью, – проговорила она и деловито нацедила себе в стаканчик густой зеленой, сильно пахнущей жидкости. – Мальчишек родители взяли к себе погостить. Ну что, как там у Марлены?

Я была ошеломлена: как же так! Меня выдернула из теплой компании, чтобы я с детьми ее повозилась, а их на самом деле давно уже не было дома. Но делиться с Сашкой своим удивлением не стала.

– Ты знаешь, она обиделась, – я ухватилась за так удачно подброшенную мне тему. Не надо будет самой ее поднимать. – Она искренне тебе сочувствует, даже ходила с нами в фитнес-клуб, чтобы с Сухих разобраться.

– О, слушай, расскажи мне об этом, – оживилась (то ли от разговора, то ли от ликера) она. – Как вам вообще пришло в голову туда пойти? И как она себя вела? Что говорила?