Возрожденное орудие - Юн Ха Ли

– Рад слышать, – сказал Джедао. – Жаль, что я ничего об этом не помню.

На это Куджен ничего не ответил.

– Обрати внимание на выделенную зону в соответствующей кривой ускорения. Ты сможешь обогнать все что угодно, кроме таурагов в их родной календарной местности, но энергетические затраты скажутся на самом главном орудии.

Сдвиговая пушка. Она вызывала рябь в пространстве-времени, смещая объекты, попавшие в зону действия. Не настолько точно, чтобы выдергивать моты на линию огня, но достаточно хорошо, чтобы разрушить формации Кел, которые зависели от точной геометрии. Джедао почти с нетерпением ждал возможности испытать ее.

– Сдвиговая пушка – это прототип, верно? – сказал Джедао.

Ноздри Куджена раздулись.

– Ее тщательным образом протестировали, – сказал он таким мягким голосом, что Джедао явственно расслышал угрозу.

Следующие два часа они провели, детально изучая технические характеристики, включая время в симуляции. Джедао стал лучше использовать свой аугмент для передачи команд в локальную сеть, даже если его дезориентировало, когда имплантат воздействовал непосредственно на кинестетические ощущения, чтобы предоставить карту или диаграмму. Интересно, сможет ли он когда-нибудь к этому привыкнуть?

– Ладно, – наконец сказал Куджен. – Я нужен своему помощнику. Пусть майор проводит тебя в каюту. Помни, если ты действительно облажаешься, вызови меня, и я все улажу.

Джедао надеялся, что никогда не привыкнет к тому, что гекзарх проявляет к нему такое внимание.

– Удачи вам во всем, что вы делаете, – сказал Джедао и кивнул Дханнету, показывая, что тот должен вести.

Дханнет ринулся прямо к пустой секции стены. Техники Нирай разбежались в разные стороны, некоторые забормотали что-то похожее на ругательства на разных низких языках. Джедао последовал за Дханнетом, не сбавляя скорости даже тогда, когда казалось, что они вот-вот врежутся в стену, как пара идиотов. Но они прошли насквозь. Как будто зубастая пасть проглотила их, а потом выплюнула. Он спросил свой аугмент, как повторить трюк, и получил обучающий файл.

Они вышли в другой коридор, или, может быть, предыдущий сменил наряд по такому случаю. На этот раз стены были увешаны гобеленами. Джедао был готов поспорить, что кто-то соткал и вышил их вручную, вплоть до тысяч граненых бисеринок и золотых нитей.

– Вы должны мне объяснить, – сказал Джедао, – как работает переменная планировка.

– Она основана на каких-то результатах из области механики врат, – сказал Дханнет. – Это выше моего понимания, сэр. Возможно, гекзарх захочет как-нибудь обсудить это с вами. С практической точки зрения, пока мы находимся в контакте со станцией или сетью мота, и… сэр!

Джедао остановился после первой фразы и присел, чтобы осмотреть пол. Тот был не таким твердым, как казалось, особенно когда он стоял неподвижно. Чем дольше Джедао смотрел, тем больше ковер распадался на серебристую паутину, и в воздухе внезапно запахло пылью, гниющими листьями, ржавым металлом. Пол под ковром состоял из шестеренок, которые вращались с непрекращающимся бессердечным щелк-тик-так. Сквозь тиканье он вдруг расслышал слабое пение, слишком высокое и одновременно слишком глубокое, чтобы быть человеческим. Его так и подмывало протянуть руку и…

Дханнет вернулся к Джедао.

– Не делайте этого, сэр, – сказал Дханнет. – Похоже, вы не нравитесь станции. Если это случится снова, сообщите гекзарху. Он сможет исправить любую ошибку в вашем аугменте или программировании сети. Будет неприятно, если станция заключит вас в кокон, – последнее он произнес с ноткой злобы.

– Кокон? – переспросил Джедао, выпрямляясь.

– Вы же не думали, что мотылек стал эмблемой Нирай просто так, верно?

– Понятия не имею, о чем я думал.

Они продолжили путь. К сожалению, это дало Джедао время на размышления. У него лучше получалось беседовать, когда он просто открывал рот и говорил. Не то чтобы ему нравились слова, слетавшие с его губ.

Куджен выдал ему прототип в качестве командного мота, отлично. Если Джедао когда-то был генералом, то до этого он был коммандером мота. Но он не мог не задаваться вопросом, что случилось с законным генералом роя, и сожалеть, что его или ее не было рядом, чтобы по меньшей мере давать советы.

– Ни для кого не секрет, что Кел презирают меня, – сказал Джедао Дханнету, когда они подошли к двери. Она появилась после длинного изгиба коридора и удивительного водопада из серебристо-голубого света.

Дханнет остановился и посмотрел на него. Скривил губы.

– Их долг – повиноваться вам, сэр.

Джедао уставился на полированную черную поверхность двери. Его отражение превратилось в призрачное пятно. Он не мог разглядеть ни своих глаз, ни проклятых перчаток, только голый силуэт.

– Вы слышали, что я сказал.

– Я полагаю, у вас были практические соображения, чтобы это сказать, – ответил Дханнет. – Чтобы использовать этот рой в качестве боевой силы, вам необходима поддержка офицеров. А оборотная сторона иерархии заключается в том, что мы уважаем силу. Формационный инстинкт – это очень хорошо, но он не покрывает все лазейки. Одна из первых вещей, которым учат офицеров, заключается в том, что подчиненные могут сделать невыносимой жизнь начальства, которое они не уважают.

Предупреждение. Дханнет мог не любить его, но совет стоило принять близко к сердцу.

– Уверен на все сто, – сказал Джедао и отпустил Дханнета.

Ему было больно оттого, что хладнокровный убийца, судя по всему, воплощал должную силу, какой ее понимали Кел. Он не мог объяснить, почему. Разве Кел не сделали стрельбу по людям своей профессией? Вот только он мог поклясться, что у них существовали какие-то понятия о чести.

Достаточно плохо, что он был массовым убийцей. И достаточно плохо, что гекзарх все равно назначил его генералом; впрочем, не стоило ожидать нравственного чувства от того, кто находится столь высоко в пищевой цепочке. Нет, хуже всего было то, что кое-кто из Кел считал его безжалостность не стимулом к мятежу, а достоинством.

«Должно же быть что-то получше этого», – подумал Джедао. Даже для Куджена, которому было все равно, и для Кел, которые не могли ослушаться. Но как он мог пробиться к ним?

Восемь лет назад

Брезан проснулся от пения. Спать с анданскими сертифицированными куртизанками было приятно еще и потому, что все они хорошо пели. Он старался не думать о том, что у этой женщины были длинные волнистые волосы, напоминавшие о его бывшей любовнице, Тсейе, хотя в остальном она не походила на Тсейю: низенькая и пухленькая, а не высокая и стройная, и из цветов предпочитала фиолетовый. Тсейя всегда одевалась должным образом, в анданской сине-серебристой гамме или ее вариациях. Кроме того, в отличие от Тсейи, эта куртизанка, которую звали Ирими, любила чайные ритуалы. Брезан терпел ее бесконечную суету по поводу размещения чашек, потому что секс с ней был фантастическим.