Запретный камень - Тони Эбботт

Там, под лестницей, слева по коридору, открывался ход в самую дальнюю часть замка. По пути Галина несколько раз замедляла шаг, любуясь мозаикой дубовых плит, которыми были обшиты стены, и наконец с довольной улыбкой остановилась перед главной гордостью своей коллекции. Семь неизвестных портретов Поля Гогена – семь настроений художника в разное время суток, запечатленных несравненным Ван Гогом в Арле в 1888 году, и восьмой портрет, «Гоген – святой Иоанн», написанный им же по памяти на смертном одре в Овер-сюр-Уаз. Какова же истинная стоимость этих полотен? Сотни миллионов долларов? Миллиард?

А вот тринадцать рисунков углем на пергаменте. Историки бы опознали в них давно утраченных «коней Микеланджело». Интересно, как бы они отреагировали, узнай, что эти наброски уцелели?

Или взять инструмент, хранящийся под стеклом в конце коридора: тросточка для прогулок, в кончике которой спрятано лезвие, выскакивающее при нажатии кнопки. Трость-рапира, созданная самим Леонардо да Винчи. Как оценивать вещи, величие которых не с чем соизмерить?

Но все эти сокровища – тлен, если вспомнить то, чего она жаждет больше всего. Двенадцать Реликвий наследия Коперника.

Галина снова свернула за угол, спустилась по лестнице, прошла через две небольшие библиотеки, галерею – и оказалась в самом сердце дома.

Встав точно в центре мраморного пола, она взглянула на сложную, искусно собранную мозаику у себя под ногами. Мифическое морское чудовище. Надавив каблуком на центральную плитку мозаики, она беззвучно произнесла:

– Кракен…

Пол медленно поехал вниз – один этаж, второй, третий – и без единого звука остановился в просторном подвале.

Арсенал.

В огромном круглом зале было прохладно: умная электроника поддерживала необходимую температуру, чтобы защитить уникальное и хрупкое оружие, хранившееся на его стенах. Галина сошла с платформы, и та вернулась наверх, став частью потолка в виде купола, усеянного созвездиями. Ночной небосвод придумал и расписал в 1520 году художник Рафаэль по заказу последнего Гранд-Мастера Тевтонского ордена – Альбрехта Гогенцоллернского, или Альбрехта Великого.

Галина медленно приблизилась к висевшим на стене картинам. Стук ее каблуков по мраморному полу отдавался гулким эхом в потолке.

С огромного портрета на нее смотрел сам Альбрехт. Перед этим полотном, написанным в 1519 году, она провела столько часов, что знала каждую морщинку на лице Гранд-Мастера. Крупный нос, твердый подбородок, пышные бакенбарды, угли глубоко утопленных глаз под волевым изгибом бровей. Ей казалось, она слышит его голос, и он обращается только к ней:

Найди Реликвии!

Это высочайший долг Ордена!

Я приказываю тебе!

А рядом висит портрет молодой женщины. Она моложе Галины, она больна, смертельно больна, она – жена Альбрехта. В начале XVI века женщины мало походили на нынешних. Судьбы их были горьки, а жизни коротки.

Несмотря на тяжелую болезнь, о которой упоминалось во многих документах, эта девушка обладала изысканной внешностью: бледное, как алебастр, лицо обрамляли золотисто-каштановые волосы, уложенные в косы по последней моде итальянского двора. Лицо, написать которое мечтали все творившие в те времена художники.

Галина смотрела, не отрываясь, на эти портреты. Две души, которые давным-давно разделила смерть. Дух Тевтонского ордена был в ее крови точно так же, как и у этих двоих. Она росла, осознавая мощь Ордена, ни на мгновение не забывая о том, как тесно переплелась история рыцарей с историей ее семьи. О жертве деда. Об ужасной смерти отца. О сотнях безжалостных лет, которые привели к тому, чтобы она появилась на этом свете здесь и сейчас. И конечно же, о Магистре – ученом, астрономе и фехтовальщике Николае Копернике, сыгравшем в истории ее рода ничуть не меньшую роль.

Все усилия своей жизни Галина направляла на то, чтобы вернуть сегодняшнему Ордену былую мощь. Любыми средствами – включая ложь, тайные заговоры, предательства и убийства. Это было нелегко. Но на кону стояли слишком высокие ставки. Умом Галина не уступала красоте той девушки, умирающей жены Альбрехта. И доказала, насколько она ценна, престарелым деспотам и их бесчисленным прихвостням, захватившим руководство Орденом. За четыре года из жалких останков организации она выстроила современную корпорацию мирового масштаба. Обширную, разветвленную, влиятельную – и при этом абсолютно невидимую для посторонних глаз.

Теперь же, когда она добралась в пирамиде власти Ордена почти до самой вершины, задача у нее оставалось только одна: заполучить все Двенадцать Реликвий. Первой из которых она вот-вот завладеет. Та приведет ко второй, вторая – к третьей. Она помнила строку Заклятья: «Первая приведет к последней». И тогда в ее руках окажутся все двенадцать. Защита Хранителей сломлена, Генрих Фогель найден – начало положено. Но она шла к этому слишком долго. Целых четыре года. Остается чуть более полугода для того, чтобы все завершить. Но внезапно в игре появились новые игроки. Новые Хранители. Дети.

Галина знала: детей недооценивать нельзя.

Она и сама была ребенком не так уж давно.

Взгляд ее упал на первое в мире ручное огнестрельное оружие – деревянную рукоять с закрепленным на ней стволом. «Пистолу» изобрели в XII веке в Богемии.

– Мило, но ненадежно. Куда лучше вот это…

И, все еще под впечатлением от портретов, она позволила слезинке из голубого глаза скатиться по щеке, пока снимала со стены титановый арбалет с газоотводом и лазерным прицелом.

– Ты сидишь на моей ноге, – сказала Лили.

– А что твоя нога делает на сиденье? – парировал Даррел.

– Лежит. Я так сижу.

– С чего бы?

– С того бы!

– Bitte beruhigen, bitte! – обратился к ним водитель трамвая, сбрасывая скорость перед очередной остановкой: похоже, он останавливался на каждом углу.

Бекка шепотом перевела:

– Он сказал «Пожалуйста, успокойтесь!»

Лили что-то буркнула себе под нос. Оказывается, по ночам здесь просто толпы пассажиров, и все толкаются. Как обычно в таких ситуациях, когда из-за маленького роста на нее никто не обращает внимания, Лили пришлось поработать локтями и хорошенечко попихаться, чтобы достать планшет. Мне, практически мозгу нашей компании, нужна отдельная комната, чтобы поработать на компьютере, а они!..

Тогда Лили отвоевала немного места и достала планшет.

Даррел зарычал и притиснулся к Вейду, а тот – уж Лили-то такие вещи замечает! – изо всех сил старался держать дистанцию с Беккой.

Дядя Роальд стоял на ступеньках трамвая и пальцем водил по карте.

– Совсем немного осталось. Всего девять остановок. И парочку кварталов пешком.