Карта неба - Феликс Х. Пальма

Со своего места Рейнольдс не мог видеть монстра, но достаточно было взглянуть на выражение лица юноши, чтобы понять, что противник приходит в себя. Должно быть, выстрел в упор оказался для него достаточно болезненным, заставив сбросить личину, так что теперь бедный Аллан, возможно, видел его истинный облик, каким бы он там ни был. А может, марсианин только поднимался с пола, чтобы вновь атаковать, и, не успев перевоплотиться, все еще имел вид Карсона, но уже с когтистой лапой вместо руки. Однако поднявшаяся с пола фигура была ни тем, ни другим. Лицо Рейнольдса исказилось от страха: напротив стоял Аллан… еще один Аллан. Два отражения, между которыми отсутствовало зеркало, как видно, кем-то разбитое. Два одинаковых человека, различавшиеся лишь своими ранами. У настоящего Аллана кровоточила рука, сжимавшая пистолет, у Аллана фальшивого, служившего маскировкой для пришельца, имелась обширная рана на правом плече, из которой текла зеленоватая студенистая жидкость. Было, впрочем, и еще одно различие: лже-Аллан, двойник артиллериста, преспокойно улыбался, тогда как оригинал трясущейся рукой направлял на него пистолет.

— Неужели ты выстрелишь в самого себя, Аллан? — раздался голос пришельца.

Аллан заколебался, а пришелец улыбнулся еще шире, отчего его лицо приняло неожиданно зловещее выражение, и сделал шаг вперед.

— Конечно же нет, — заключил он. — Никто не может выстрелить в самого себя, какие бы призраки ни бередили его душу.

В следующее мгновение грудь лже-Аллана пробила пуля, и он снова рухнул на пол. Его двойник обернулся туда, откуда грянул выстрел, и увидел Рейнольдса с дымящимся пистолетом.

— Спасибо, Рейнольдс, — пробормотал он дрожащими губами.

— Полагаю, вы имели в виду нечто подобное, когда сказали, что мы должны продемонстрировать пришельцу тонкую проницательность рода человеческого, — с улыбкой заметил Рейнольдс. Затем посмотрел в угол, откуда донесся стон пришельца, и, находясь в неудобной позиции для выстрела, приказал юноше: — Стреляйте в него, Аллан! Стреляйте, прежде чем он поднимется!

Но тот не успел: пришелец проворно скользнул под стол. Со смешанным чувством страха и отвращения Рейнольдс следил за клубком щупалец, перемещавшимся к дверям наподобие гигантского паука размером с собаку и сметавшим все на своем пути — впрочем, ввиду спартанской обстановки каюты это «все» свелось к любимому креслу Рейнольдса. Оно взлетело в воздух и, ударившись о ближайшую переборку, разлетелось в щепки. В этот момент в каюту вошел матрос Гриффин с пистолетом на изготовку. Но прежде чем он успел выстрелить, монстр сбил его с ног и, выскочив за дверь, пустился бежать по коридору.

— Сукин ты сын… — процедил Рейнольдс, разглядывая обломки кресла. Наконец-то нашелся предлог для того, чтобы излить весь страх и всю ярость, накопившиеся в нем за последние часы. — Можешь считать себя покойником.

Он остался жив. Разоблачил марсианина и остался жив.

Его переполняла безумная, бессмысленная радость, несмотря на то что придуманный им план полностью провалился. Он не сумел наладить контакт с существом ни мирным путем, ни каким-либо иным. Не сумел он также ни уничтожить, ни захватить марсианина. Напротив, он так его разозлил, что смертный приговор команде «Аннавана» наверняка уже подписан в одном из кабинетов госпожи Судьбы. Однако это его не слишком волновало. Главное, что он был еще жив: дышал, двигался, ощущал жизнь как бешеный поток, бурлящий в его жилах, будоража душу. И хотя собственная жизнь всегда казалась ему унылой, серой и ничтожной, сейчас он воспринимал ее как бесценный дар. Он жив, черт побери! А на что употребить свою жизнь, решим потом, подумал он, пока бежал по нижней палубе с пистолетом в руке впереди Аллана, который непрестанно жаловался и причитал, и тщедушного Гриффина, в молчании, стиснув зубы, следовавшего за артиллеристом. Рейнольдс обратил внимание на то, как быстро пришел на помощь Гриффин. Можно было подумать, что он подслушивал за дверью. Возможно, ему показалось слишком странным поведение Рейнольдса на палубе, когда тот уверял Гриффина, что Карсон мертв, чтобы списать его на бред пьяного. Впрочем, Рейнольдсу сейчас было не до раздумий на эту тему.

Миновав офицерские каюты, он вслед за монстром вбежал на палубу, где толпилась команда, и едва не задохнулся от нестерпимой вони: пахло ламповым маслом, несвежим бельем, невынесенным ведром с нечистотами, а еще страхом, если, как уверяют некоторые, у страха есть запах. Монстр оставил после себя след в виде капель зеленоватой крови, и перепуганные матросы, прижавшиеся к переборкам, никак не могли поверить, что видели, как он пронесся мимо них, не во сне, а наяву. Выстрелы, как сразу догадался Рейнольдс, привлекли сюда всю команду, начиная с вахтенных на верхней палубе и кончая корабельными плотниками и поварами. Посреди всей этой суматохи вдруг замаячила фигура капитана Макреди. Он громко потребовал объяснить ему, что, черт подери, здесь происходит.

— Монстр на судне, капитан, — ответил кто-то сквозь шум, — он спрятался в трюме.

— На судне? — переспросил Макреди, вытаскивая пистолет из кобуры. — Не может быть! Как он сюда пробрался?

На этот вопрос никто не мог ответить, кроме Рейнольдса. Раздвинув обескураженных матросов, он предстал перед Макреди.

— Монстр может принимать человеческий облик, капитан, — объяснил он, не пускаясь в долгие рассуждения, как в разговоре с Алланом. — Он превратился в Карсона и поэтому смог убить доктора Уокера.

— Превратился в Карсона? Что за чушь вы несете, Рейнольдс? — процедил Макреди, после чего, взведя курок, направился к люку, ведущему в трюм, и стал спускаться по лесенке вниз. На главу экспедиции он даже не взглянул.

— Говорю вам, что монстр может принять облик любого из нас, — настаивал Рейнольдс, спускаясь вслед за ним. — Вы должны предупредить об этом людей!

— Приберегите свой бред для себя, Рейнольдс, — пробормотал капитан снизу. — Я не собираюсь ничего никому говорить.

Рейнольдс почувствовал, как охватившее его отчаяние превращается в неожиданную ярость, заставляя кровь бешено стучать в висках. Недолго думая, он засунул пистолет за пояс, ухватил капитана за лацканы куртки и прижал к стене.

— Прислушайтесь ко мне хотя бы раз, черт бы вас побрал, — произнес он, не ослабляя хватки. — Говорю вам, что эта тварь способна превратиться в человека. Сообщите об этом матросам, или же мы все погибнем!

Макреди слушал его, не делая попыток освободиться и, наверно, стараясь соотнести неожиданное поведение Рейнольдса с тем поверхностным мнением, какое сложилось у него о руководителе экспедиции.

— Хорошо, — бесстрастным тоном ответил он. — Вы сказали то, что хотели, а теперь отпустите меня.

Рейнольдс освободил его, сам удивляясь собственной реакции. Капитан медленно привел в порядок лацканы и посмотрел на него с презрением. Сконфуженный Рейнольдс хотел было извиниться за свою выходку, но не успел открыть рот, как оказался прижатым к стене. Пистолет Макреди упирался ему в левый висок.