Шкатулка Люцифера - Наталья Александрова

Мастер Бернт Нотке сложил кисти и оглядел свою работу.

Она была великолепна, следовало признать это без ложной скромности. Как всякая талантливая работа, она переживет своего мастера. Как всякое хорошее полотно, оно говорит гораздо больше, чем ее создатель хотел и мог сказать.

Картина страшна, она внушает всякому христианину ужас перед неизбежностью смерти – но в то же время она проповедует красоту жизни во всех ее проявлениях, во всем ее разнообразии.

Мастер Нотке внезапно понял, что картина говорит две противоположные вещи: устами проповедника она напоминает, что жизнь коротка, смерть неизбежна, житейские ценности преходящи, значит, бесполезно гнаться за мирскими наслаждениями и тленными богатствами…

Но в то же время каждым штрихом, каждым мазком краски, каждой веткой дерева на заднем плане картина говорит совсем другое: жизнь коротка, смерть неизбежна, значит, надо радоваться тому малому, что удалось успеть, радоваться каждому мгновению, каждому солнечному лучу…

Мастер усмехнулся: сегодня его ждет приятный момент, может быть, самый приятный в каждой работе. Он должен получить у заказчика плату за оконченный труд.

Только сейчас мастер осознал, что уже несколько дней не видел советника.

Прежде старик приходил в церковь каждый день, чтобы проверить, как идет работа – но с прошлого четверга он не появлялся… неужто старик охладел к своему заказу, охладел к этой картине?

– Ну что ж, – проговорил художник вслух, – если гора не идет к Магомету, Магомет пойдет к горе…

Он сбросил на руки подмастерью свою перепачканную красками блузу, вымыл руки над медным тазом, надел богатый, отороченный мехом кафтан, весьма подходящий к случаю, и отправился в дом господина советника.

Шустрый Фриц бежал рядом с ним, что-то непрерывно болтая, но мастер не прислушивался к его пустой болтовне. Он размышлял о том, что понял при виде своей картины.

О том, что всякая хорошая работа говорит совсем не то, что задумывал ее автор. Точнее, и то – и что-то совсем другое, зачастую противоположное…

Они миновали церковь Святого Якова, свернули в узкий проулок и наконец оказались перед богатым домом из красного кирпича, домом советника Вайсгартена.

Двери дома были распахнуты, на пороге стояла простоволосая служанка с выражением ужаса на лице. Вдруг за ее спиной в дверном проеме показалась страшная и странная фигура – длинный черный плащ, высокий колпак с прорезями для глаз, длинный крючковатый нос, как у хищной птицы.

Черный Доктор, служитель Болезни, вестник смерти…

Служанка ахнула, отскочила в сторону, мелко крестясь.

Черный Доктор махнул на нее широким рукавом плаща, спустился с крыльца и пошел своим путем – в следующий дом, который посетила страшная гостья, Болезнь…

– Спаси меня и помилуй… – забормотал Фриц, и его любопытная мордашка побледнела от страха. – Может, не пойдем туда, хозяин? Что-то мне боязно!

– Не болтай глупостей! – прикрикнул на него мастер и поднялся на крыльцо.

– Мы пришли к господину советнику… – обратился он к служанке, но та вместо ответа прикрыла рот ладонью и метнулась в сени.

Мастер пожал плечами и вошел в дом.

Все это ему не нравилось, но он должен получить свою законную награду, не зря же он выполнил такую большую работу…

Они шли по знакомому полутемному коридору, и на пути их никого не было – ни слуг, ни домочадцев, только тени метались по стенам, как черные птицы. В доме советника пахло щелоком, сулемой и печным угаром, и еще чем-то тоскливым и тошным. Должно быть, так пахнет болезнь и смерть.

Наконец они вошли в просторную комнату с камином.

Как и в прошлый раз, в камине горел огонь, но на этот раз там тускло тлело лишь несколько поленьев, и огонь постепенно угасал, как угасала жизнь в этом некогда богатом и шумном доме.

В глубоком кресле что-то пошевелилось.

Мастер подошел ближе, взглянул… и с трудом узнал старого советника.

Если прошлый раз он был похож на полуразрушенный дом – теперь он напоминал руину, развалину, в которой не осталось уже почти ничего живого.

Только глаза, глаза советника еще горели тусклым безумным огнем.

– Это ты?.. – проговорил старик едва слышно. – Ты пришел… ты пришел, чтобы получить с меня обещанную плату? Повремени еще немного, Господин, я хочу, чтобы была завершена картина…

Мастер удивленно взглянул на старика.

Почему тот обращается к нему с таким страхом, с таким смирением? Почему называет его господином? Почему просит его повременить? Ведь до сих пор он только торопил его, просил как можно скорее завершить работу?

За кого советник его принял?

И тут старик приподнялся на локте, вгляделся в своего гостя – и проговорил совсем другим голосом, слабым, но решительным:

– А, это ты, мастер Нотке?! Прости, я принял тебя за Другого… Ты пришел сказать, что твоя работа завершена?

– Да, это так, – ответил художник почтительно. – Я закончил картину и хотел показать ее вам, почтенный господин советник. Однако я вижу, что вы больны и не сможете дойти до церкви…

– Да, я болен… – Старик рассмеялся сухим, каркающим смехом, который перешел в мучительный кашель. – Только это не болезнь, мастер Нотке… это Болезнь! Она нашла меня, как нашла одного за другим всех моих детей… но это ничего не значит, мастер! Ты закончил свою работу, а, следовательно, я выиграл пари…

– Пари? Какое пари? – удивленно переспросил художник.

– Неважно, не слушай меня! – отмахнулся советник. – И запомни – никогда не заключай пари с Дьяволом… Как бы не обернулось дело – ты всегда проиграешь!..

«Не иначе у советника жар! – подумал художник. – Не иначе он бредит под воздействием болезни!»

– Не слушай меня, – повторил советник. – Ты выполнил свою часть договора – значит, и я выполню свою. Я обещал наградить тебя по-царски… быть по сему.

Старик снова приподнялся, хлопнул в ладоши.

Он был очень слаб, поэтому хлопок получился едва слышным, однако из-за тяжелой бархатной портьеры вышел старый слуга.

Этот слуга был еще старше своего господина, однако оставался высоким и крепким, и на поясе его висел меч, оружие, которое не подобает носить простолюдину.

– Что вам угодно, хозяин? – спросил он почтительно.

– Принеси шкатулку! – приказал советник.

– Какую шкатулку?