В лапах Ирбиса - Елена Ласк

У любых импульсивных действий есть последствие в виде сожаления. Когда мы подъехали к моему дому, осознала, насколько погорячилась, разрешив Ирбису остаться у меня на ночь. Снова поддалась порыву, снова расплавилась от его манипуляций, снова забыла кто он на самом деле.

– Обязательно запрись. – Оторвал меня от размышлений. Мой удивлённый взгляд в этот момент его порадовал. – Тебе нужно выспаться, чтобы быть красивой на фото для загранпаспорта, а я не дам, если останусь.

Я подняла глаза на окна нашей квартиры – ни в одном не горит свет.

– Ты ведь наверняка знаешь, где сейчас Барс и Кисса.

– Знаю.

– У них всё в порядке?

– В полном.

– Когда они вернутся?

– Брат передо мной не отчитывается.

– А ты можешь ускорить их возвращение? – Вернула взгляд на своего собеседника. Он снова был чем-то недоволен, пробирая меня холодом своего взгляда.

– Если волнуешься за свою сестру – напрасно. Ей сейчас очень хорошо.

– Это и пугает.

– У твоей сестры есть своя голова на плечах.

– Верно. Но мозгов в ней явно не хватает. – О том, что, похоже, у нас это семейное промолчала.

– Ника, не хочу тебя снова напугать, но лучше поспеши домой.

Я наконец поняла, что больше всего меня пугает в Ирбисе в такие моменты – голод в его глазах, самый настоящий плотоядный голод. Сейчас, когда он не рычал на меня, и мне не приходилось бороться с паникой и страхом, я рассмотрела эту дикую сторону в тёмном взгляде, чуть прищуренных глазах, венке пульсирующей на виске, напряжённом теле. Понятия не имею, откуда в голове взялась мысль, что хочу узнать эту сторону лучше, прикоснуться к острой грани, от которой лучше бежать не оглядываясь, как я всегда это делала, поступая правильно. Только мне почему-то казалось, что именно она в Ирбисе самая настоящая, потому что её он контролирует с трудом.

– Спокойной ночи.

Я заставила себя больше ничего не делать и не говорить, отвести взгляд, открыть дверь, и самое главное – не оглядываться, чтобы не передумать.

Почему я его не боюсь? Ведь должна. После всего, что узнала о нём, всего что услышала и увидела, было бы правильно прервать наше знакомство. Дальше не станет лучше, этот человек никогда не изменится, жестокость из него никуда не денется. Ему нравится быть таким, и меня дико ненормально тянет к Ирбису. Соображать рядом с ним адекватно не могу, постоянно забываясь. Мне не должен нравиться такой человек, я обязана взять свои эмоции под контроль, если хочу остаться самой собой, я должна сосредоточиться на том, ради чего согласилась на условия Ирбиса. Только мысли о поездке во Францию больше не кажутся радужными и безобидными. Там будет чужая страна, другой язык, незнакомые люди. По сути, я останусь наедине с ним, под полным его контролем, в зависимости от него. Там будет некуда сбежать и спрятаться от него и зверя, живущего в нём, глазами которого иногда смотрит на меня Ирбис, будто собирается сожрать. Самое ужасное, я допускаю мысли, что хочу близости с ним, и это почти безумие.

Неохотно потянулась на тумбочку к пиликнувшему телефону. Посмотрела на время – шесть утра, а я так и не сомкнула глаз. Ирбис прислал список необходимых документов для оформления загранпаспорта и дал мне сутки на их сбор. Похоже он решил подвергнуть меня бюрократическим пыткам. Торопит. То ли ему нравится командовать, то ли он боится, что я передумаю. Несомненно, эта мысль не раз прошибала мой мозг мимолётным импульсом, этой ночью особенно. Ведь с этим человеком у меня нет будущего, я прекрасно это понимаю, и осознаю последствия связи с ним. Стоит раз поддаться – не отпустит пока не наиграется, пока не утолит голод, и не переключится на другую забаву, от меня к этому моменту уже ничего не останется.

После размышлений, приняла окончательное решение. Во Францию я с ним поеду, и позволю всё, что обещала, но после оставшихся свиданий всё закончится. Ему придётся выполнить свои обещания, а я к тому времени найду способ отбить у него желание к продолжению.

Еле раскачалась, поднявшись с кровати. Не помогли ни душ, ни завтрак, ни раздражение перед перспективой провести день в очередях за справками. Как раз стоя в одной из таких, ответила на телефонный звонок от Милы.

– Привет. Слышала последние новости? – Её голос был взбудораженный и чересчур весёлый, даже для неё.

– Привет. Нет. – Никогда не была любительницей сплетен, но сейчас была рада и им, наблюдая за недовольными лицами окружающих в этом душном помещении. Ещё немного и начнутся стандартные возмущения людей, ждущих своей очереди.

– Первая – группу, в которой тебя обсуждали сначала заблокировали, а затем, похоже, удалили, и это в самый разгар обсуждения твоих отношений с Барским старшим.

– Представляю, что там понаписали.

– Не думаю. После того, как он заявил, что часы – его подарок, спесь многих поубавилась. Все, кто поливал тебя грязью по этому поводу, сдулись, кто-то трусливо удалился, а кто-то попытался всё свалить на создателя группы, по нему прошлись особенно, но по мне, недостаточно. Кстати, не могу не сказать, с ума сойти, что ты с одним из Барских. Это было неожиданно, не могла поверить, пока в группу не скинули видео, где вы вместе. Только не обижайся, но ты сделала странный выбор. Он, безусловно, обалденный, но ты всегда такая правильная, и Барский… – Мила резко замолчала, будто сболтнула лишнего.

– Мила, договаривай. – Мне казалось, что меня ничто не удивит.

– Про него ходят разные слухи. – Замялась она, не желая развивать тему.

– Про меня тоже.

– Это слухи другого рода, которые рассказывают другому, осматриваясь по сторонам, убеждаясь, что никто не услышит и не увидит, боясь последствий.

– Ты проверила, тебя сейчас никто не видит и не слышит?

– Никто.

– Тогда можешь говорить, не боясь.

Разговор казался мне слегка бредовым, и я была уверена, что Мила сейчас поведает мне байку про тайную секту или что-то в этом роде. Когда Кисса начала встречаться с Барсом я чего только не начиталась о нём и о семье Барских в целом. То, что их жизнь соприкасается с криминалом, а фамилия регулярно фигурирует в криминальных статьях я уже давно знаю, вчера сама лицезрела гуманные способы Ирбиса по устранению неугодных, и не упустила из внимания намёк на не гуманные.

– Ника, это не шутки.

– Говори уже.

– Десять лет назад его подозревали в жестоком изнасиловании трёх школьниц, которых похитили и удерживали где-то неделю. Про это писали в газетах, но его имя нигде не фигурировало, будто кто-то позаботился о том, чтобы не осталось ни единого упоминания фамилии Барский в этом деле. Последнего человека, который посмел вспомнить эту историю в разговоре со своими друзьями, Барский избил до полусмерти. Иногда он слетает с катушек и ведёт себя как отморозок. – По телу пробежал неприятный холодок, но я от него отряхнулась, не собираясь поддаваться домыслам.