Сосед по парте - Тамара Шаркова

«Абонент временно не доступен». Градов тоже не откликнулся. Но объявился Шишкарев с новостной программой. У него траур: «химоза» заболела и вместо химии математика. Зато Вишневская кайфует. Переслала ему для меня все решения по алгебре. Добрая такая! Обид не помнит!

Опять позвонил маме с тем же результатом. Градов отозвался, сказал: «Скоро буду». Решил немного порубиться, но не пошло. Нашел по Гуглу вторую часть «Хоббита» и залег слушать. Градов пришел как будто спокойный, но я уже научился понимать, когда его действительно ничего не волнует, а когда он довольно умело гасит в себе тревогу. Сейчас он явно был на взводе.

— Мама не отвечает.

— Мама? У нее все нормально. Я забегал. Велела сегодня поставить тебе горчичники. У них там какой-то прыщ из министерства обход делал, всех в палатах держали, но я на минутку просочился.

Перед сном он запаковал меня во влажные бумажные полотенца, налепил на них горчичники и обвязал маминым платком. Конечно, он сделал это, потому что мама велела, но три недели назад я просто не представлял, что у нас сложатся ТАКИЕ отношения. Мне кажется, что вначале мы с Градовым существовали на равных правах. У каждого были свои проблемы, которые он решал самостоятельно. И были общие заботы. Но вот как-то вдруг так повернулось, что он остался взрослым, а я опять превратился в… Не то, чтобы в несамостоятельного ребенка, но, во всяком случае, в зависимого человека. И, что совсем для меня неожиданно, эта зависимость именно от него меня не очень раздражает. Нет, «раздражает» не то слово. «Возмущает», «досаждает», «злит», «коробит», «не нравится»… и вдруг пришло подходящее слово, и оно было антонимом! «Нравится»! Мне нравилось быть с Градовым «в одной связке». Так он сказал о своем друге Геныче, с которым служил во флоте. Может они еще и альпинистами были, я не знаю.

* * *

Итак, я «запекался под горчицей», а Леша… Градов сидел у меня в ногах и старался развлекать меня разговорами, чтобы я терпел подольше.

— А Вы с мамой в школе познакомились?

— Да нет, еще во дворе. В школу мы пришли втроем, одной командой: Ирка, Паша и я.

— Но Вы же маму не Ириной, а Ариной называете.

— Это началось уже после изучения биографии Александра Сергеевича и объяснения происхождения имен Ирина-Арина. Сперва шутили, а потом прижилось. Но она действительно всегда была миротворцем.

— А почему мама говорит, что Павлик был особенным?

— Ну, сейчас многие знают про аутизм. Ты, например, знаешь?

— Я «Человек дождя смотрел» с Томом Крузом.

— Занятно, я бы ответил — с Хоффманом. Так вот, в наше время даже учителя об этом не знали, мы — тем более. Павлик не был типичным аутистом. Он был просто немного заторможенным, молчаливым и держался особняком. Если бы не Ирка, мы бы не сблизились. Тогда вся детская жизнь проходила во дворе. Мы играли в «тарзанку», «казаков-разбойников», «пятнашки» конечно. Павлик стоял или сидел где-нибудь в стороне и наблюдал. Безо всякого выражения на лице. Если незнакомые ребята принимались его задирать, то он в драку не ввязывался, а молча уходил домой. Ему нравилось отцу помогать. Потому двор у нас всегда был чисто выметен. При этом начинал Паша мести всегда с определенного места и продолжал в определенном направлении.

Однажды из гнезда выпал вороненок, и кот схватил его за крыло. Павлик птенца у котяры из пасти вырвал и прижал к себе. Прижал и застыл. Все пытались забрать у него несчастную птичку, но получилось только у Иры. Она пошла с ним домой, а за ней поплелся Павлик. Мама Иркина что-то там птенцу перевязала, и он у них поселился. Вместе с Павликом можно сказать. Клетку для него, кстати, достал отец Павлика, дядя Яша. Я тебе сказал, что он у нас дворником был?

— Мне мама говорила.

— Понятно. Когда вороненок выздоровел, его отпустили на волю, а Павлик остался Иркиной тенью. В школе он, по-моему, ни разу у доски ни на один вопрос не ответил, письменные уроки мы с Иркой за него делали. Но зато со временем у него открылся необыкновенный талант…

— Вау! — заохал я, — Жжется ужасно! Снимите с меня это всё!.. А какой талант?

Градов посмотрел на часы и сказал с недоверием в голосе:

— Неужели так печет?! Семь минут еще осталось. Давай я расскажу про талант, а ты потерпишь.

— Ладно, ладно, давайте!

— Павлик с лету определял почему что-то не работает, любая техника. И, что самое главное, умел все исправить. Велосипеды, транзисторные приемники, часы, а потом мотоциклы и даже газик нашего управдома. Он оставался все тем же чудиком, но чудиком полезным для всей нашей улицы. Особенно радовался этому дядя Яша. Раньше его жалели, называли Павлика «убогим», а потом все говорили, что Пашка «парень чудной, но мозговитый». А однажды Пашка спас мне жизнь.

— Всё! — заорал я и стал сдирать с себя все эти полотенца и горчичники.

Градов спокойно собрал все в кучу, вынес на кухню и вернулся с тюбиком детского крема.

— Ну а дальше, что было. Как он Вас спас?

— Мы когда будем ставить горчичники в следующий раз? Через день? Вот и услышишь, — ответил Градов, старательно натирая мою спину кремом. Кстати, после того, как я отлепил от себя эту дрянь, спину стало жечь еще больше! Лечение называется!

Новые сомнения

Градов принес мне термос, пожелал «спокойной ночи» и выключил свет. Я сразу же заснул, а ближе к утру проснулся от собственного кашля. Напился теплого чая из термоса и вышел в коридор. На кухне горел свет. Дверь была закрыта, но через стекло видно было, что за столом сидит Градов, а перед ним стоит бутылка и один из тех бокалов, из которых во время домашних посиделок мама и Марта пьют вино. Бутылка была явно не пивная.

«Жесть! — подумал я. — А что, если он анонимный алкоголик. Вот был в завязке, а после встречи с другом возьмется за старое!»

Во время наших с мамой поездок на море я навидался разных пьяных — и буйных и прилипчиво ласковых. И мне стало здорово не по себе. А Градов так о чем-то задумался, что даже голову в мою сторону не повернул, хотя я и воду спускал, и дверью хлопал.

Потом я вернулся к себе. Покрутился немного в постели, но опять заснул.

* * *

Когда я открыл глаза и выполз из кровати, было десять часов. Градова не было. На кухне лежала очередная инструкция.