Очи наяды - Наталья Александрова

Надежда пробежала глазами шапку договора, пока не дошла до раздела «договаривающиеся стороны». Так, Арсений Никанорович Гадюкин, с одной стороны, и ООО «Кордегардия», с другой…

Надежда думала, что найдет в этом договоре имя и фамилию таинственного человека, от которого ей досталась средневековая серьга, а вместо этого нашла название какой-то фирмы.

– Что еще за «Кордегардия»? – спросила она Никанорыча.

– А я почем знаю? – тот недоуменно пожал плечами. – Договор есть, а остальное до меня не касается!

– А что это у вас за окном? – проговорила Надежда озабоченно.

– Где? Что? – удивленно переспросил Никанорыч, отвернувшись к окну.

Воспользовавшись этим, Надежда сфотографировала договор на телефон так, чтобы на снимке четко получились реквизиты фирмы «Кордегардия», и заторопилась.

– Ну, раз у вас договор имеется, то я к вам не в претензии. Можете и дальше сдавать свою комнату, это ваше право!

– Как же мне ее сдавать, когда меня Нинка выгнала! – пригорюнился Никанорыч. – Ежели я ее буду сдавать, где мне самому-то жить? А ежели я сам тут буду жить, что я буду сдавать? А если сдавать нечего, на какие шиши я буду жить?

– Ну, это вопрос уже философский, меня он не касается, – отмахнулась от него Надежда. – Мне сегодня еще по трем адресам успеть надо, – и она вышла из комнаты.

После светлой комнаты Никанорыча в коридоре показалось еще темнее. Надежда помнила про то, как налетела на санки, и на этот раз сумела благополучно избежать столкновения. Включив телефон и подсвечивая дорогу его голубоватым светом, она двинулась в обратный путь.

Некоторое время Надежда Николаевна продвигалась благополучно, пока внезапно из темноты прямо ей под ноги не метнулось что-то большое и черное. Она испуганно вскрикнула, попятилась и выронила телефон, на какое-то время оказавшись в полной темноте.

Надежде стало страшно. Она представила, что навеки останется в этом темном коридоре и будет целую вечность блуждать во тьме в поисках выхода… И натыкаться на призраки прежних жильцов, которые умерли в этой квартире. Ей даже показалось, что впереди мелькнуло что-то белое… Чем не сорочка Дездемоны-Лазоревской?

Надежда потрясла головой: с каких пор она стала верить в сверхъестественное? Ведь всегда стояла на сугубо материальных позициях! Почувствовав, что теряет ориентацию в пространстве, она схватилась рукой за стену. Было такое чувство, что она сейчас поплывет в черном безвоздушном пространстве. Наверное, так ощущают себя космонавты…

Внезапно в темноте вспыхнули два ярко-зеленых огня. Что это?

К счастью, в эту секунду снизу, возле самых ног, донесся знакомый писк – на ее телефон пришло сообщение. Надежда наклонилась, нашарила на полу телефон и посветила вокруг. В нескольких шагах она увидела огромного черного кота, который пристально следил за ней изумрудными глазами…

Ну да, это он напугал ее, выскочив из темноты.

– Как тебе не стыдно пугать людей! – проговорила Надежда, переведя дыхание.

Кот только презрительно фыркнул – ему было совсем не стыдно, вот ни капельки. И вообще, этот коридор он считал своими законными владениями и тщательно следил, чтобы Дианка, собака Гринбаума, в коридор и лапой не ступала. Поучил ее немножко – и стала как шелковая, только лает из комнаты, а до двери хозяин ее на руках носит.

Кот пропал в темноте, и Надежда пошла дальше, но вскоре поняла, что заблудилась. Должно быть, испугавшись кота, она сбилась и пошла не в ту сторону, откуда пришла. Во всяком случае, коридор стал извилистым и труднопроходимым, а потом вывел ее к незнакомой двери, покрытой облезлой масляной краской и запертой на огромный чугунный крюк.

«Наверняка это черный ход, – решила Надежда, – которым до революции пользовалась прислуга, чтобы вносить в квартиру дрова и выносить мусор». В наше время дрова стали неактуальны, но мусор – понятие вечное, как жизнь и смерть, и его выносят через черный ход, если таковой имеется.

В доказательство этого предположения перед дверью стояли картонная коробка с бумагами и фотографиями из комнаты покойной Ариадны Лазоревской и черный пластиковый мешок.

Надежда хотела осторожно обойти мусор и выйти из злополучной квартиры, но тут ее взгляд случайно упал на фотографию актрисы в старой деревянной рамке, и она застыла на месте. На снимке Ариадна Лазоревская кокетливо смотрела в объектив фотоаппарата, но была снята не в анфас, а в три четверти, так что бросались в глаза ее длинная красивая шея и забранные наверх волосы, а также левое ушко, в которое была вдета крупная серьга.

Собственно, молодая женщина нарочно так повернулась, она явно гордилась этими серьгами и охотно демонстрировала их всем желающим.

Это была та самая серьга, которую всучил Надежде Николаевне фальшивый бомж, оказавшийся впоследствии Виктором и снимавший комнату в этой квартире…

Надежда взяла фотографию и внимательно ее осмотрела. Трухлявая, изъеденная древоточцами рамка тут же треснула и сломалась, однако Надежда Николаевна ничуть не расстроилась, вынула фотографию, а саму рамку бросила обратно в коробку с мусором.

При этом она заметила, что в коробке поверх старых поздравительных открыток и оплаченных счетов лежала толстая тетрадка в розовой обложке, на которой красивым полудетским почерком было написано: «Дневник для записей умных мыслей Ары Лазоревской».

Ага, это дневник покойной актрисы!

Воровато оглядевшись, Надежда вытащила дневник из мусора, сунула в сумку, чтобы изучить его дома, и еще раз вгляделась в фотографию.

Да, никаких сомнений – в ушах у Лазоревской были те самые серьги. «Очи Наяды».

На обратной стороне снимка стояла подпись: «Ариадна Лазоревская, 1958 год».

«Какая молодец, – подумала Надежда Николаевна. – Все записывала, все даты отмечала. Может, думала, что станет великой актрисой и это существенно облегчит работу ее биографам? Не получилось. Мечты не сбылись, и дневник теперь никому не нужен.

В коридоре послышались быстро приближающиеся шаги. Надежда вздрогнула, как будто ее застали за чем-то предосудительным, спрятала фотографию в сумку и выскользнула из квартиры.

Лестница, на которой она оказалась, была темная, крутая и грязная. На ступеньках тут и там валялся мусор, явственно пахло вчерашними щами и кошками, да и сами кошки были тут как тут – чуть ниже на площадке выясняли отношения два матерых уличных кота, а чуть в сторонке небольшая серая кошечка с интересом дожидалась результата их поединка, в котором она наверняка была главным призом.

Надежда стала спускаться, и коты на мгновение прекратили свою дуэль, взглянув на нее с откровенной неприязнью – мол, ходят тут всякие, мешают выяснять отношения! И она поймала себя на мысли, что едва удержалась, чтобы не извиниться перед ними.

Через несколько минут Надежда Николаевна вышла на Сенную площадь, а еще через полчаса была уже дома.