Маргаритки на ветру - Джил Грегори

– Что за кислые физиономии, вы, двое? Не стоит расстраиваться. Шериф Бодин, мальчики, по-моему, уже достаточно наказаны за свой проступок. Гроза их, должно быть, очень напугала. И все же Билли нашел в себе мужество прийти сюда и позвать на помощь. Он сразу привел меня к тому месту, где упал Джоуи, и помог донести его сюда. На вашем месте я бы гордилась таким сыном.

– Но вы на своем месте.

От ярости Вольфа могло бы закипеть молоко, зато Билли послал ей благодарную улыбку, и Ребекка обрадовалась, что нашла именно те слова, какие были нужны. Идя в спальню за одеждой, мальчик на секунду задержался подле нее.

– Не беспокойтесь слишком сильно, мисс Ролингс, – прошептал он. – Папа ничего мне не сделает, это не в его правилах. Он как-нибудь по-другому накажет, еще хуже порки… оставит без бабушкиных пирогов на неделю или задаст дополнительной работы на месяц, не останется времени даже порыбачить с Джоуи и покататься на Синем.

Он исчез в спальне, а Ребекка посмотрела на Вольфа, гадая, слышал ли он, что говорил мальчик. Лицо оставалось суровым и бесстрастным. Он был совсем не таким отцом, как Бэр. Если тот начинал сердиться на нее в детстве, то разражался потоком брани, орал, топал ногами и угрожающе махал руками, однако, побузив несколько минут, быстро успокаивался. Гнев проходил, атмосфера разряжалась, и к тому моменту когда она говорила свое «прости», Бэр уже был готов все забыть и простить.

С Вольфом – другая история. Видимо, он хотел по-своему разобраться с Билли за его проступок и, безусловно, сделает так, как сочтет нужным.

Ребекка понесла кружки на кухню, и он пошел следом. Она спиной чувствовала его пристальный взгляд. Ей хотелось расспросить про городское собрание. Выгонят ее из Паудер-Крика или нет? Быть ей готовой к тому, что среди ночи в дом нагрянут вооруженные люди из города? Противный липкий страх заполз в сердце, когда она стала думать о том, как прошло собрание, что говорили о ней жители, как они должны ее ненавидеть, и Ребекка не находила в себе мужества начать разговор. Если она спросит, то, несомненно, услышит в ответ: «Люди хотят, чтобы вы покинули город – и немедленно».

Этого она не сможет перенести. Раньше – еще куда ни шло, но не теперь, когда она успела полюбить и этот дом, и горный пейзаж за окном.

Еще об одной существенной причине Ребекка даже не позволяла себе думать. Это не повод, чтобы оставаться в городе, который не желает терпеть ее. Вольф женат, у него семья, так какая ей разница, будет она жить за десять миль от него или за десять тысяч? Разве есть надежда, что между ними произойдет нечто большее, чем случайный обмен репликами, да и то не всегда приятными. Этому человеку она не нравится, он постоянно ее осуждает и подозревает.

«Знаешь, маленькая идиотка, – рассердилась на себя Ребекка, – тебе следовало уехать из Паудер-Крика в тот момент, как ты увидела здешнего шерифа».

Взглянув на него, она чуть не умерла от страха, но тут же взяла себя в руки. Вольф Бодин выглядел так, будто собирался затеять с кем-то драку. «Неужели он способен меня ударить?» – пронеслось у нее в голове. Но его слова оказались полной неожиданностью.

– Кажется, я тоже должен выразить вам свою признательность, мисс Ролингс.

Голос звучал мягко, просто ласкал слух.

Застигнутая врасплох этим неожиданным заявлением, Ребекка чуть не выронила посуду, быстро сложила ее в раковину и недоверчиво повернулась к нему. Что он задумал?

– Не стоит, – осторожно произнесла она. – Я не сделала ничего особенного.

– Вы не правы. – Вольф старался не замечать, как она прелестна в желто-белом хлопковом платье. На щеках горит румянец, глаза сверкают на милом бледном лице. Интуиция приказывала ему не забивать себе голову Ребеккой Ролингс, но мысли о ней не оставляли его все прошедшие дни. Досадуя на свою непонятную слабость, он продолжал думать о том, что она похожа на ангела и пахнет летними цветами, а когда задумывается о чем-то, ее тонкие брови сходятся у переносицы. И если она нервничает, то сразу начинает пристукивать ногой. «Как сейчас», – подумал Вольф и подавил улыбку, опасаясь, что девушка нервничает из-за него.

Вспышка молнии на миг осветила грозовой пейзаж за окном. Он подошел к Ребекке.

– Вы не побоялись грозы и ливня, чтобы спасти Джоуи, позаботились о том, чтобы Билли не схватил воспаление легких. – Вольф старался говорить спокойно и бесстрастно, хотя ее колдовские глаза смотрели ему прямо в лицо. – Вы позаботились о мальчиках, дали им обсохнуть и согреться. А это, скажу я вам, далеко не пустяк.

– Ну…

– Не возражайте. Я пытаюсь выразить вам благодарность.

– В этом нет никакой необ…

– Ребекка, – прервал он ее, – просто скажите: «Я рада».

Она смущенно уставилась на него, чувствуя себя полной дурой. Но невозможно думать, когда он вот так смотрит, невозможно защитить себя от его безграничного обаяния.

Он вдруг улыбнулся, и сердце у нее затрепетало. Сделав один шаг, Вольф оказался совсем рядом, и не успели оба осознать, что происходит, как он схватил ее и заглянул ей в глаза.

– Это несложно, – продолжал он, голос стал еще более невозмутимым, чем раньше, блестящие серые глаза не отрывались от ее лица.

Она заметила, что его каштановые волосы потемнели от воды, от него пахло осенним дождем, жухлой листвой и добротной кожей. Когда он улыбался, ямочки на щеках были заметнее, делая Вольфа похожим на озорного мальчишку.

– Я рада, – ласково подсказал он. В голосе слышалась ирония, на губах появилась улыбка. Их разделяло всего два-три дюйма. – Скажите это, мисс Ролингс.

– Я рада, шериф.

– Вольф, – поправил он.

– Вольф, – пробормотала Ребекка. Ее охватило ощущение нереальности происходящего.

Вольф наклонился к ней. «Что я, черт побери, делаю!» – удивился он в последний момент и замер.

Он приказывал себе отойти, но мощная сила, не подвластная рассудку, заставляла еще крепче сжимать Ребекку Ролингс обеими руками, смотреть в эти сверкающие глаза.

Потом его губы коснулись ее рта. Легко, словно проверяя.

– Вольф, – вздохнула она, робко скользнув ладонью по его груди.

Это легкое движение, нежность ее прикосновения погубили Вольфа. Отбросив всякую осторожность, он жадно впился в ее рот, сильные руки стиснули девушку в объятиях. Вдыхая свежий цветочный аромат, исходивший от нее, Вольф только крепче прижимал Ребекку к своей груди.

Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок, но губы нетерпеливо отвечали на его поцелуй, тело вздрагивало от острого наслаждения. Может, это сон? Одна из тысячи грез, которые не покидали ее с той ночи много лет назад, когда она сидела у костра, глядя на огонь и тоскуя о нем?

Нет. Теперь все наяву. Даже сквозь платье Ребекка чувствовала жар его крепких рук, которые покоились на ее талии. Его губы манили, она льнула к восхитительному теплу этого рта, будто в нем заключалась вся сладость жизни.