Я все равно тебя найду - Татьяна Веденская

Если честно, тогда, в середине ноября, имея в загашнике предложение руки и сердца (одна штука) и приглашение на тимбилдинг со всеми вытекающими отсюда последствиями (еще одна штука), я оказалась как никогда далека от спокойной семейной жизни. Передо мной в полной мере встал вопрос: а как вести себя на перепутье? Бежать за Алексеем, отмахиваясь от Михаила, как от назойливой мухи? «Киш, киш! Не видишь, у меня Большая Любовь!» Или, наоборот, погодить с резкими движениями и выяснить поточнее, какие намерения относительно меня питает Алексей: «Ты когда собираешься жениться? Отвечай и не трепи нервы женщине без единого штампа в паспорте!»

Или воспользоваться методами продажных политиков со всего мира и поддержать отношения с обоими? Кажется, мне бы в сложившихся условиях такой вариант очень подошел. Я пребывала в тяжелейшем умственно-нравственном кризисе. Очень уж хотелось и рыбку съесть, и все остальное тоже. Вот ведь дилемма! Вот ведь вопрос на уровне урегулирования кризиса в Палестине!

Естественно, я побежала советоваться к Ольге. Я была совершенно уверена, что Ольга меня поймет и поддержит. В конце концов, именно это она все время и делала. Думаю, она поддерживала меня даже тогда, когда мы катились в колясках, замотанные в пеленки. И вот тут мои ожидания снова себя не оправдали. Неожиданно на все мои крики о том, что «Рубин мне позвонил! Он меня помнит! Мы с ним поедем на тимбилдинг, не важно, что это такое!», Оля скривилась и стала взывать к моему здравому смыслу. Нашла время!

– Он может разрушить все, чего ты с таким трудом добивалась, будь осторожна! – зловеще предостерегала меня подруга, злясь, что я не иду с ней в баню.

Поскольку такое случилось впервые, я ее не винила. Однако впервые в жизни я была в растерянности. Мне очень не хотелось огорчить лучшую подругу, но не пойти к Рубину…

– Я не могу к нему не пойти, – пыталась я достучаться до сердца Соловейки. Вдруг ей станет меня жалко?

– И это почему? Если он в таком восторге от тебя, то спокойненько перенесет вашу встречу на субботу.

– Он уедет в пятницу! Почему ты не хочешь меня понять? – злилась я.

– Я прекрасно тебя понимаю. Верю – он очень красивый кобель, раз тебя так трясет, но дружба тоже должна для тебя что-то да значить. Баня – это традиция!

– Господи, да что ты несешь? У меня судьба решается, а ты про какие-то традиции мозг мне долбишь! – возмутилась я.

Но это ничего не меняло. Оля была непреклонна.

– Вот именно это меня и пугает. Он просто приглашает тебя покувыркаться на выходных. Приглашает после того, как, между прочим, не появлялся почти две недели. А ты воспринимаешь это как судьбоносный момент. С чего ты решила, что эта поездка для него что-то значит?

– Не знаю, – опустила я плечи. – Мне так показалось. У него был такой голос. Нет, я не думаю, что он просто хочет покувыркаться.

– Это еще все надо посмотреть. А потом делать выводы. А ты, как я вижу, уже готова на крайние меры.

– О чем ты? – заюлила я и забегала глазками.

– Я о Мише. Между прочим, он тоже, как ты меня уверяла, Большая Любовь.

– И ты, Брут! – окончательно обессилела я.

– Слушай, я Окунева никогда сильно не любила. Хороший человек не мог поставить мне тройку по истории. И поверь, мне глубоко плевать на его самочувствие, – успокоила меня Оля.

– А тогда что ж ты меня пилишь? Я просто с ума схожу от счастья, когда думаю об Алексее. И не переживу, если не поеду к нему.

– Да хрен с тобой, езжай. Просто я никак не готова утирать тебе сопли и слюни, когда ты натворишь дел и останешься вообще без никого. Снова одна. Вот этого я никак не готова допустить.

– И что же мне делать? Ведь я и в самом деле думаю, что не выйду замуж за Михаила.

– А если после этих выходных твой принц из рязанской глубинки исчезнет? Будешь ждать его всю жизнь? – Оля как всегда задавала слишком сложные вопросы.

– Не знаю, что и делать, – загрустила я. Вариант, при котором Алексей исчезает и никогда больше не появляется, мне не подходит.

– А я тебе скажу: раз уж тебе так неймется, ладно. Только позвони Михаилу и придумай какую-нибудь уважительную сказку. Нечего зазря разбрасываться женихами. Если у вас с Алексеем все сложится, успеешь послать Мишу и попозже. – Соловейка деловито разлила чай и выразительно на меня посмотрела. Я собралась с силами и возразила:

– Но ведь нельзя вот так, прямо накануне свадьбы.

– Тебе Окунева жалко? Шубина, ты на себя посмотри! Ты тянешь одна сына, работаешь на поганой работе в должности робота по вбиванию информации в банковские базы. Ради чего? Кто тебя пожалеет?

– Ладно! Сдаюсь, – подняла я ладони. В конце концов, я ведь действительно никого особо не обманываю. С Мишей у нас хоть и подано заявление в ЗАГС, но близости-то нет! Нас так ничего и не связывает! А с Алексеем у нас хоть секс умопомрачительный и взаимопонимание. Хотя… не факт, что из всего этого действительно что-то путное получится… Мне двадцать пять лет (уже практически двадцать шесть на самом деле). Жизнь проходит, а замуж хочется все больше и больше. Конечно, хочется за Алексея, но кто мне предлагал? А так я хоть не останусь на бобах.

Внутренний голос тоненько что-то пищал про двух зайцев, но я проигнорировала его. В конце концов, Алексей и Миша – это две разные галактики. Кто мешает мне смотреть в телескоп на обоих?

– Вот и ладненько. В конце концов, до свадьбы еще больше месяца. У вас на двадцать пятое декабря назначено?

– Ага, – шмыгнула я носом.

– Тогда поезжай спокойно на этот свой… как его?

– Тимбилдинг.

– Вот именно. И ни о чем не думай. Двадцатого декабря все Мише и скажешь. ОК?

– ОК, – кивнула я.

Оля написала мне на бумажке краткий текст отмазки. Я сморщилась и отбарабанила его в трубку:

– Мне срочно надо съездить на дачу, чтобы перевезти остатки кабачков, а то они померзнут. Ты не обидишься?

– Что ты, нет, конечно!

Миша на удивление спокойно перенес идею провести выходные порознь. Таким образом, мы с Олей, найдя какой-никакой консенсус, допили чай (с которым Оля доела все льстиво принесенные мною бутерброды с красной рыбкой) и пошли посмотреть, отчего же это в комнате, где мы оставили деток, ТАК тихо. Обычно, если в помещении содержатся несовершеннолетние числом более одной штуки, там должно быть очень и очень шумно. Детишечки должны скакать, визжать, поминутно жаловаться и пытаться отнять все игрушки у всех сразу. И так по кругу. Обычно, если в комнате с нашими телепузиками тишина стоит более трех минут, мы немедленно спешим туда. Иногда нам даже удается предотвратить какое-нибудь особенно изощренное коварство. Но сегодня, в пылу споров и ругани по поводу пятницы и Алексея, мы совершенно забыли, что надо прислушиваться. И, между прочим, совершенно напрасно. Наши детки, числом три штуки, тихо-тихо нашли в папином шкафу кусок белого и приятного на ощупь пенопласта, и, ни разу не поссорившись из-за того, кому первому крошить, разодрали весь кусок в мелкую крошку и рассыпали по комнате.