Кошка души моей - Полина Поплавская

А потом, после его позорной смерти в Люисбургской тюрьме, мы с Мэтью уехали в Китай. Да-да, в тот самый дикий, красный Китай пятидесятых. Но Мэтью было уже одиннадцать, и я хотела, чтобы он познавал мир во всей полноте, а что может быть поучительней древнего, жестокого, мудрого Востока, где европеец чувствует себя поставленным с ног на голову. Я работала в Нанкине, а он ходил в школу при консульстве, но все свободное время проводил с местными. И я видела, как с каждым днем он становится все закаленней и отстраненней духом, одновременно научаясь различать такие оттенки живого, которые и не снятся нам, цивилизованным, но не культурным европейцам. Мы прожили там три года, и перед отъездом я совершила ошибку. Убийственную ошибку, из-за которой в конце концов я потеряла его. Мэтью был уже вполне развившийся мальчик, и было совершенно не нужно, чтобы его плотские стремления мешали глубинному развитию его духа. Да и тела тоже. И я устроила так, что он потерял невинность не с какой-нибудь одноклассницей на заднем сиденье машины и не с продажной девкой из Гарлема, а с китаянкой. Взрослой китаянкой. Даже тебе, взрослому мужчине, пожалуй, я бы затруднилась объяснить, что это такое, если ты не прошел через это сам… А он… Я переоценила его душевную крепость, и если телом он прошел это испытание блестяще, то в душе у него навсегда остался некий надлом, трещинка… И потом, все оставшиеся годы, я с ужасом видела, как эта трещинка расползается в пропасть. Ведь ты впервые увидел его в пятнадцать?

– Да, – глухо ответил Стив, отрываясь от шелковистого колена. – Я как раз рассказывал об этом… совсем недавно.

– Этой дурочке? Зачем ей знать это? Она неспособна прожить чужую жизнь, потому что боится полностью отдаться. Вернее, она слишком много думает о себе – это неплохо, но иногда мешает. Изначально она была не парой Мэтью. Я не виню ее, в этом винить невозможно, как невозможно винить человека в том, что он родился блондином, а не брюнетом. Но силы свои надо знать и уметь рассчитывать. А слабых я презираю. К тому же рожать ребенка случайно, не выстрадав этого желания… – Резные ноздри Руфи дрогнули.

– Да Бог с ней, Руфь. Я все равно рад, что после Мэта кто-то остался.

Руфь неожиданно мягко улыбнулась и погрузила пальцы в светлые кудри Стива.

– Малыш. Остается не плоть, а нечто иное. То, чего нет и не может быть в этом ребенке. И хватит об этом.

Руфь налила себе второй бокал, пронеся бутылку мимо подставленного бокала Стива.

– Я не смогла научить его брать жизнь, как берут женщину – властно и безоглядно… А потом мы вернулись в Штаты, и тут он сильно сблизился с отцом, ибо начался тот интеллектуальный период, когда нужен мужской рассудок. И Губерт здорово помог ему. И в это время мы даже снова на какое-то время сблизились с ним, на гребне его творческого подъема.

Он действительно писал тогда удивительные вещи. Впрочем, это ты видел и знаешь уже сам. Ах, Стивен. – Руфь всем телом подалась к нему, а на смятой, оставленной ею простыне сухо полыхнули искры. Ее темное лицо на секунду исказилось настоящей болью. – Мы с тобой могли бы стать такой парой! Мы перевернули бы мир… – Тонкими пальцами с неженской силой она взяла Стива за плечи и долгим взглядом посмотрела ему в лицо. Черные глаза горели неземным огнем, и на какой-то нечеловечески длинный миг он показался себе неопытным послушником, обращаемым властной игуменьей в страшную кровавую веру. Но пальцы разжались сами собой. – Нет. Прости.

И каким-то неуловимым движением своего гибкого тела Руфь овладела им, заставляя с каждой минутой все глубже и глубже погружаться в раскаленную бездну чудовища, имя которому – ненасыщаемая страсть.

Таким образом, Стив задержался с обустройством новой квартиры еще на неделю. Да и по приезде в Нью-Йорк первые десять дней он был настолько поглощен скопившимися за время его отсутствия делами, что ни о каком доме думать даже не приходилось. Фильм о шестьдесят седьмом годе прошел с триумфом, и теперь ему предлагали написать по нему книгу, финансировать которую брались Варнер Электра и «Панч». Впереди предстояло немало разъездов. И поэтому, едва раскидав дела, Стив первым делом решил нанять нечто вроде домоправительницы, которая в дальнейшем и должна была заниматься устройством всего быта. Кейт Урбан, обладавшая непревзойденным вкусом и феноменальным нюхом на хороших работников где бы то ни было, посоветовала ему взять миссис Каролину Кроули, служившую раньше у старого Эрхаммера.

– Дама безупречная и к тому же привыкла к богемным выкрутасам хозяев. Не знаю только, уживется ли с ней ваша жена. Впрочем, если Патриция займется действительно делом, то да. Кстати, я вас еще не поздравила. Как жаль, что малышка родилась настолько раньше срока. Но передайте Патриции, что, сколько бы ни продлилось ее затворничество, в «Шапке» мы ее всегда ждем.

Миссис Кроули принялась за дело с рвением, которое трудно было предположить в таком маленьком высохшем тельце, умудряясь при этом тратить значительно меньше денег, чем рассчитывал Стив. И через месяц огромная квартира Шерфорда была полностью перепланирована: появилась просторная, залитая солнцем детская, два кабинета, три спальни, столовая, каминная и комната миссис Кроули, не говоря о вспомогательных помещениях. К девочке Стив решил нанять только приходящую няню.

Перед тем как позвонить в Ки Уэст, Стив медленно обошел казавшиеся неживыми комнаты и долго сидел на мягком ковре в детской, вспоминая, как до семи лет его носило по всему свету вместе с родителями, занимавшимися военной журналистикой, и радуясь, что девочке не придется испытать ничего подобного.

Телефоны стояли и висели в каждой комнате. Не вставая с ковра, Стив дотянулся до трубки.

– Привет, малышки, вот и я!

Но вместо радостного приветствия он услышал недовольный жесткий голос Пат:

– Почему ты не объявлялся так долго? Здесь жара, ребенку трудно, а мне надо работать…

«Начинается семейная жизнь», – вздохнул Стив, но вслух только рассмеялся:

– Поднеси-ка к трубке наследницу, я послушаю, что скажет она.

– Что за глупости, Стив! Когда мы выезжаем?

– Хоть сегодня, моя дорогая. Как выедете, пусть сообщат мне, я пришлю к вокзалу машину. Все лучше сделать через моего агента в Джексонвилле, ты знаешь. Но все это ерунда – как маленькая, Патти?

– С ней все в порядке. Идеальный ребенок. – Но в словах Пат Стив не услышал ни нежности, ни гордости. Наоборот, в них звучало какое-то раздражение и досада, причину которых он тут же отнес к тому, что Пат устала, и что не нужно было оставлять ее с младенцем чуть ли не на два месяца.

– Славно. А теперь уже совсем скоро мы втроем заживем еще лучше, когда…

– Сколько раз ты говорил мне эту фразу, Стив?! – В голосе Пат уже были слышны готовые прорваться слезы, и она бросила трубку.

– Эх, Мэтью, Мэтью… – Стив длинно, по-мальчишески, свистнул и, окончательно развалившись на ковре, решил поспать хотя бы пару часов.

* * *