Погружение - Лана Мейер

– Успокоитесь, Ария. Поверьте, ваше поведение в пределах нормы. Вы в состоянии аффекта. Никто и не говорил, что деньги, которые мы вам платим будут легкими. Все-таки любое наблюдение за человеческим мозгом это эксперимент с его подсознанием, но вы сами пошли на это, сами устроились к нам на работу. Поверьте, ничего плохого мы вам не делаем. Вы в безопасности, – гипнотизирующим голосом убеждает меня Ева, но взор её стеклянных глаз не внушает мне ни грамма доверия.

– Я уже в этом не уверена, – швыряю в неё провода, срывая их со своего тела. Быстро встаю с кушетки и пулей направляюсь к двери.

– Не забудьте получить премию, – ласково напоминает Ева.

– Идите к черту со своей премией! Я сюда больше не вернусь! – психую я, ощущая с какой дикой болью сердце ударяет о ноющие от долгого сна на боку ребра.

– У вас контракт… – пытается вразумить Ева, но прерывая её глупое напоминание, хватаю с первого попавшегося столика клавиатуру от выключенного компьютера и разбиваю её о пол, прежде чем покидаю зловещую лабораторную.

– Мне плевать! – с грохотом закрываю за собой дверь, оказавшись в сером коридоре «Лабиринта».

Как же тут тускло и мрачно. Как в темном тоннеле, где тем самым «светлым окошком» в конце и являются мои цветные сны. Тут будто время остановилось, все замерло. Не жизнь, а какое-то чистилище. Черт, как бы я хотела, чтобы было наоборот: всё это оказалось лишь дурным сном, и моя задача состояла бы только в том, чтобы вернуться в реальность навсегда, а после возвращения расставить все точки над «и» с Дйэмоном и понять, что произошло на самом деле.

Быть может, так и есть? Мне просто нужно время, необходимо разобраться в себе.

Находясь на грани нервного срыва, я бегу прочь, не различая повороты в серых коридорах. Превозмогая боль и тяжесть в ногах, что с каждым шагом становятся все более ватными…пока окончательно не подкашиваются, и я не падаю навзничь, больно опираясь на ладони и запястья, раздирая до крови.

Подползаю к ближайшему углу и, прижимаясь виском к ледяной стене, даю волю громким рыданиям, которые вырываются из меня вместе с судорожным завыванием и горькими всхлипами.

Это все сильнее меня, так слишком больно. Тяжело, запутанно. Это просто какое-то безумие, полнейший нервный срыв, парализующий всю мою жизнь, ужас. Зрение падает, я вижу серые коридоры сквозь призму размытых пятен…весь мир вновь становится черно-белым. Ненастоящим. Пустым. Или я хочу верить в то, что он ненастоящий…

В голове проносятся обрывки фраз, сказанные голосом Дэймона-Эйдена:

«Заткнись, заткнись…»

«Мы должны жить настоящим, Ария…то, что я хочу создать – слишком опасно. Нужно доработать всё, просчитать риски. Я не могу позволить тебе в этом участвовать…» – откуда-то из глубин подсознания доносятся слова, которые я слышала, кажется, целую вечность назад, или в другой жизни.

«Я хочу быть первой, Эйдан. Я хочу погрузиться туда, это же будет так весело! Ничего страшного не произойдет, я тебе доверяю, любимый,» – отвечаю я в своем бредовом видении.

Картинки из прошлого клипом проносятся перед внутренним взором, странные образы и воспоминания, которые я не в силах расшифровать. Они рассказывают мне правду, но я пока не готова её принять…страшную правду, что в итоге либо разрушит нас обоих, либо приведет к спасению.

Я пока не знаю, что все это значит. Но рано или поздно, пазл должен, просто обязан сложиться!

«Заткнись, заткнись…» – снова и снова повторяет Дэймон, с которым я только что горела в пространстве его кабинета.

– Всё! Хватит! Я больше так не могу! Не хочу, – срываюсь на крик я, понижая тон голоса до отчаянного шепота.

Искушение вернуться в сон, хоть прямо сейчас мощное, невообразимое. Это становится необходимостью. Должно быть, нечто подобное ощущает наркоман со стажем во время ломки. Передозировка и эмоциональное истощение. По-прежнему ничего толком не соображая, я встаю и направляюсь к своему пикапу, в последний момент принимая решение о том, что в таком состоянии садиться за руль опасно. Ноги сами несут меня до метро, и я в каком-то трансе доезжаю до дома, и выхожу из него только тогда, когда понимаю, что уже сижу дома на кухне. Здесь давно пора сделать ремонт: с крыши постоянно капает, обои давно разбухли и отлипают от серой стены, но мы с Лиамом предпочитаем деградировать, вместо того, чтобы наводить красоту и уют в своем доме. Нам обоим на хер здесь ничего не сдалось. Дети – единственный смысл нашей жизни. У нас нет других интересов, не считая мои наивные попытки стать успешным автором.

Вся семья давно спит. В висках пульсирует разрывающая боль, но я беру дневник сновидений для того, чтобы записать все, что увидела в ОС. Я не знаю, сколько проходит времени, когда понимаю, что краткий пересказ событий я давно задокументировала и теперь просто исписываю тетрадку одним лишь словом: «Вернись!»

Почти то же, что и «Проснись».

Проснись, проснись, проснись… вернись. Будто подсознание что-то говорит мне. Нечто очень важное.

– Котенок, ты в порядке? – равнодушно бросает Лиам, резко включая на кухне главный свет, ослепляя меня его яркостью. – Ты выглядишь неважно. Да и пришла так поздно.

Я игнорирую его заботу и внимание, даже бровью не веду. Не хочу никого видеть. Но Лиам, на удивление, сегодня решил перестать быть мужем, которому на меня наплевать. Он встает ровно за моей спиной, отчего неприятная вереница мурашек атакует мою спину.

– Вернись? Что это значит, Ария? – хмурит брови. – Ты уверена, что хочешь работать в этой организации?

– Лиам, – обрываю его я. – Скажи мне, ты когда-нибудь хотел стать политиком? Губернатором? Президентом? – должно быть, он подумает, что я окончательно слетела с катушек. Ну и пусть.

– Нет, – непреклонным тоном отрезает Лиам. – Что такое, котенок? Тебе плохо? – он обнимает меня со спины, так бережно утыкаясь губами в мой затылок, что на мгновение становится жутко стыдно, за всё, что я сделала во сне. И за то, что и вовсе считаю теперь его и наших детей «ненастоящими». Все эти мысли рождают во мне очередную волну паники, переходящую в истерику.

– Я не помню, как рожала Макса и Мари, – признаюсь я, сглатывая огромный ком из чувства вины в горле. – Я не помню этого, понимаешь? Что я за мать после такого…я не помню их маленькими! – всхлипываю я, когда Лиам обнимает меня крепче, а меня всю передергивает. – Почему я не помню этого?

– Котенок, ты переутомилась. Ты странно ведешь себя в последнее время. Ты не помнишь родов? Может, это нормально? Всё-таки событие стрессовое…

– Вся моя жизнь здесь кажется нечеткой, размытой, Лиам…словно в какой-то миг я просто проснулась здесь с набором событий, которые якобы произошли со мной. Понимаешь? Я схожу с ума, мне страшно.

– Котенок, ты не заболела? – Лиам обходит меня и опускается передо мной на колени. Так, чтобы наши взгляды оказались на одном уровне. Рассматриваю его детально, включая мелкие волоски, поры на коже и щетину. У него есть раздражение на подбородке, потому что он вечно бреется на скорую руку и явно не может позволить себе личного мастера, как Лиам из моего сна, но сейчас это не важно. Жадно прикасаюсь к лицу мужа ладонями, почти щипаю его, изучаю черты наощупь…прикасаюсь ровно до тех пор, пока сердце не переходит на ровный ритм, и я не ловлю себя на мысли, что реально ощущаю его текстуру кожи кончиками пальцев, запах его тела. Он здесь. Лиам из крови и плоти. И чувствую я его точно так же, как ощущала губы Дэймона на своих губах. Реальность и сон надсмехаются надо мной, ведут дебильную игру, запутывают в своем лабиринте. И моя внутренняя нить Ариадны тут не поможет, черт подери. Как же всё-таки понять правду?