В тайге ночи тёмные - Лора Вайс

Лиза, закутавшись в халат, сидела на краю ванны и никак не могла принять верное решение. Идти к нему или не идти. Но каким тоном он это сказал. Приказным! Н-да, горбатого могила исправит. Как был Соколов большим боссом, так и остался, как понукал ею, так и продолжает. И если она сейчас все-таки пойдет, то окончательно растеряет какое-либо уважение к себе. Тогда поднялась, подошла к зеркалу и принялась расчесывать влажные волосы. Кто он вообще такой, чтобы ей приказывать? Последние четыре года она прекрасно жила, понимая, что больше никогда не встретится с этим человеком.

Евгений раньше часто говорил о пользе планирования трат и в целом бюджета. Вот она и научилась планировать. Да, лишних денег у них нет, но тех, что есть, в принципе хватает. Еще она переучилась на бухгалтера, освоила не только финансовый, но и управленческий учет. И когда придется вернуться в город, то работу найдет. В общем, выживет. А Соколов пусть катится в Москву, где строит свою империю, параллельно с секретаршами. Ему по жизни главное кем-то руководить, чувствовать себя царем-батюшкой с хлыстом в одной руке и пряником в другой. Только о его пряник зубы сломаешь, а вот хлыста получишь от души. Так что, никуда она не пойдет! Больно много чести.

Однако все намерения разбились вдребезги, когда Лиза вышла из ванной. Рядом с дверью в одних спортивных штанах стоял он.

— Решил вот дождаться тебя, — глянул на нее, — а то опять сбежишь в свою комнату, запрешься, так и не поговорим, и подарок не подарю.

— Я так и так уйду к себе, так и так запрусь, — отбросила волосы назад. — Не стоило тратить время.

— Идём, — взял за руку, — я все равно поговорю с тобой, хочешь ты того или нет.

— А не обнаглел ли? — дернулась, но тщетно.

На этот раз промолчать предпочел Евгений, зато уверенно потащил ее в свою спальню. День и так выдался сумасшедший, уж лучше закончить его контрольным выстрелом.

— Садись, — указал на кровать, затем закрыл дверь.

А Лиза заметила смятение в его глазах, ощутила напряжение в теле, когда держал ее за руку.

— Что с тобой? — все же выполнила то ли просьбу, то ли требование.

В ответ он достал из кармана тот самый коробок, вложил ей в ладонь, после чего подошел к окну и уставился на месяц, что сиял холодом над черной грядой из макушек деревьев:

— Посмотри. Надеюсь, понравится.

— Если честно, я тебя не понимаю.

— Посмотри, Лиза. Неужели так сложно? — покосился на неё.

И она открыла коробочку. А увидев содержимое, сейчас же заплакала.

Внутри на атласной подложке лежал кулон из белого золота в форме пиона с россыпью крошечных бриллиантов в сердцевинке.

О её любви к пионам знал только он. Даже отец не в курсе. Выходит…

— Вспомнил, значит… — захлопнула коробочку.

— Вспомнил.

— И давно?

— В ту ночь, когда ты пришла ко мне, — в этот момент повернулся.

— Вот как…

Тогда сразу встала, только и шагу не смогла сделать. Ноги точно одеревенели. Какая же она идиотка! Неисправимая, неизлечимая, безнадежная идиотка! Ведь можно было заметить странности в его поведении, можно было понять, почему он так не хотел уезжать, почему так бесился, когда она не разрешала ему оставаться с Пашей наедине. И почему отец так неожиданно изменил свое мнение. Конечно же! Уж кто-кто, а Соколов умеет убеждать и договариваться. Наверняка наобещал золотые горы или вообще угрожал, за ним не заржавеет.

— Отец в курсе, да? — сжала коробочку со всей силы.

— В курсе, — и собрался подойти к ней, но Лиза замотала головой.

— Не подходи. Стой, где стоишь, — а взгляд вспыхнул ненавистью.

— Лиза…

— Я презираю тебя, Соколов. Всей душой и сердцем. И завтра же ты уберешься из нашего дома, — прошипела.

— Нет, не уберусь, — засунул руки в карманы. — Здесь мой сын.

— Он не твой сын! — аж прикрикнула. — Пашка мой сын и только мой, кусок ты …, - но договаривать не стала. — Ты к нему не имеешь никакого отношения. В общем, забудь о нас и проваливай восвояси.

— Этого не будет, Лиза, — все-таки подошел, схватил за плечи, — читай по губам, этого не будет. Я никуда не уйду. А Пашка будет знать, кто его отец.

— Один раз ты уже разрушил мою жизнь, второго я не допущу, — задрала голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— А я здесь не для того, чтобы разрушить твою жизнь, — ослабил хватку, но не отпустил, — я здесь, чтобы быть с тобой и с сыном.

— О нет, — зло усмехнулась, — даже не надейся. Никаких нас не будет.

— Это мы еще посмотрим, — вдруг развернул ее к себе спиной, рот зажал рукой и потянул к кровати.

Лиза моргнуть не успела, как оказалась спиной поверх покрывала. Евгений продолжал держать руку на губах, а второй развязал ей пояс, распахнул халат, после чего так же легко спустил с себя штаны. Буквально через пару секунд она ощутила его внутри. В тот же миг Соколов убрал руку и впился в губы жадным сумасшедшим поцелуем. Эта агония заставила подчиниться, но ужаснее другое — ответное желание, неправильное по своей сути, неуместное, противоестественное и настолько сильное, что Лиза обхватила Евгения ногами, обняла за шею. Бедняжка просто отключилась от реальности. Соколов тоже перестал осознавать происходящее, сейчас он был в ней, чувствовал жар тела, вдыхал аромат кожи, ощущал вкус этой женщины. Сколько продлилась агония, неизвестно, но закончилась она мощным неконтролируемым взрывом обоих. Лиза сиплым голосом застонала Соколову в плечо.

— Я больше не потеряю тебя, — обессилено прошептал на ухо. — Даю слово, не потеряю.

И ощутил кожей горячие слезы.

— Пусти меня, пожалуйста. Пусти, Жень.

— Останься, — принялся целовать лицо, провел губами по дорожке из слез, ощутив вкус соли.

— Нет. Я не могу… не хочу… — пробормотала сквозь всхлипывания, — пусти ты.

Он поднялся, пришлось. И помог встать ей. Лиза на ходу запахнула халат, а перед тем, как покинуть спальню, посмотрела на него:

— Ты все равно уйдешь.

Как дверь закрылась, Соколов шагнул в сторону кровати и едва не наступил на коробок, который все это время лежал на полу, тогда поднял его и положил на тумбочку. Впрочем, никто не обещал, что будет легко. Однако Лиза все равно поддается, а значит, чувства еще не угасли. Времени бы только побольше, но где его взять. Братец один не справится, у него уже глаза как у подстреленного зайца, не знает, куда нестись, за что хвататься. Кириллу хорошо командовалось за его спиной, притом имея на руках четко расписанный план действий и задач.

Следом за коробочкой поднял брюки, чтобы повесить их на стул, и в этот момент из кармана выпал черно-белый снимок. Н-да, дома его ждет такая хренотень, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Евгений взял фотографию, после чего убрал ее во внутренний карман спортивной сумки, а ту в свою очередь засунул поглубже в шкаф. Ксения намерена рожать, здесь и к гадалке не ходи. Да и пусть бы рожала, уж деньгами помог бы. Это тогда для него слова «беременна» и «ребенок» были своего рода стоп-словами, услышав которые интерес к женщине пропадал моментально. А сейчас… сейчас все изменилось. Но Лиза… Всё упирается в Лизу. Она не поймет этого.