Dragon Age. Империя масок - Патрик Уикс

– Не стоило бы сюда…

В здании Селину приветствовала почтительным поклоном нынешняя владелица Большого театра – пухленькая женщина, выгодно вложившая накопления своего купеческого семейства. Сегодня она была одета в простое, но модного покроя платье, на котором с одной стороны была вышита смеющаяся маска, а с другой – плачущая. Обильный грим, приличествующий торговому сословию, обладал известным сходством с маской императрицы – достаточным, чтобы выразить почтение высокопоставленной гостье, не пытаясь при этом ей подражать. Впрочем, под слоем грима лицо ее выражало заметное беспокойство.

Селина отдала бы что угодно, только бы здесь сейчас оказалась Бриала. Ее горничная и любовница умела быстрей даже самой Селины делать выводы на основе самых незначительных наблюдений, а кроме того, маска слуги позволяла ей без труда пройти там, где не могла появиться императрица. Сейчас же Селине оставалось лишь учтиво улыбаться, пока владелица театра провожала ее в богато украшенную императорскую ложу. Отсюда Селине и ее гостям была превосходно видна сцена, а всем прочим зрителям – превосходно видна императрица.

Служанка налила Селине чаю, другая положила на ее место бархатную лиловую подушечку: как бы роскошно ни была украшена императорская ложа, монархине все же не пристало сидеть на том, что по сути представляло собой заурядную деревянную скамью. Третья служанка усердно брызгала розовой водой, пока не изничтожила бесследно запахи пота, солений и театрального дыма.

– Думаю, сегодня я выпью вина, – сказала Селина служанке с чайником.

– Да, ваше великолепие.

– Когда пойдешь за вином, передай мадемуазель Арше мое восхищение прекрасным новым занавесом. Кроме того… – Селина задумчиво прищурилась, глядя на настенный светильник. – Возьми с собой еще одну девушку, и поищите новые свечи. Эти, по-моему, уже оплывают.

– Да, ваше великолепие, – повторила служанка.

Обе девушки вышли из ложи.

На самом деле свечи и не думали оплывать, а Селина редко пила вино в театре, и служанки прекрасно знали и то и другое. Знали они также, что Селина хочет, чтобы они прислушались к разговорам в толпе, учтиво поспрашивали о том о сем и вызнали, что происходит. Пускай этим девушкам было далеко до Бриалы, но нельзя лично служить императрице Орлея, не разбираясь в том, как вести Игру.

Вскоре началась пьеса, которая была представлена в афише как романтическое изложение истории Андрасте. Роль самой Андрасте исполняла юная светловолосая красавица. Мятеж против Тевинтера она начала с большим воодушевлением, – правда, в самой пьесе, как обнаружила Селина, чувствам уделялось гораздо больше места, нежели здравому смыслу. Ей довелось изучить немало исторических источников, в том числе и запретных, и она подозревала, что Андрасте на деле была больше политическим деятелем, нежели фанатично верующей идеалисткой, какой изображала ее Церковь. Иначе войну не выиграешь.

Раздался негромкий стук, и Селина обернулась. Мишель встал, открыл дверь и оглянулся на Селину:

– Ремаш, герцог Лаидс, ваше высочество.

– Впусти его, Мишель.

Герцог Ремаш шагнул в ложу и поклонился:

– Ваше императорское величество. Я увидел, что вы почтили своим присутствием спектакль, и посмел надеяться, что мое скромное общество вам не помешает. Если, конечно же, это не слишком дерзко с моей стороны.

Селина изящным взмахом руки пригласила его сесть:

– Ничуть, если ваше отсутствие не причинит ущерба вашим спутникам.

Герцог кивнул и сел в кресло рядом с ней. Мишель остался молча стоять в дальнем конце ложи.

– Хоть магам власть в Тевинтере дана – не править магия, служить должна! – провозгласила на сцене Андрасте.

– Странное представление, – пробормотала Селина. – Я ожидала увидеть романтическую историю или трагедию – но это?

– И что же это, ваше величество? – Ремаш искоса глянул на нее.

– Я бы сказала, скорее комедия, но даже Большой театр не обошелся бы так с историей Андрасте. – Селина улыбнулась. – Впрочем, мы могли бы стать свидетелями первого в истории Священного похода на театр.

Ремаш тихо засмеялся.

На сцене Андрасте убеждала мятежников заключить союз с эльфами:

– С подобной мощью можно ль совладать? Всех наших сил, как видно, недостанет! Но если эльфов в помощь нам призвать, свобода наша их порукой станет!

Среди зрителей пробежали нервные смешки, и в полутьме зала стало ощутимо светлее – это сотни лиц разом повернулись вверх, глядя на Селину.

На сцену вышел Шартан, эльфийский воин-еретик, чья история о присоединении к Андрасте в борьбе против древнего Тевинтера была вымарана из Песни Света.

В пьесе он оказался женщиной в платье, с недвусмысленно вихляющимися бедрами и такими огромными искусственными ушами, что даже в последних рядах зала было видно, что перед ними эльф.

Женщина-Шартан поцеловала руку Андрасте, и зрители засвистели.

Селине показалось, что весь окружающий мир внезапно застыл, словно окаменев. Затылок налился свинцовой тяжестью, и только усилием воли она сумела сохранить неподвижность.

– Герцог Ремаш, – спустя минуту проговорила она, – я размышляла над предложением, которое было сделано вами ранее.

– Ваше великолепие, – ответил он, – я не припоминаю никаких предложений, которые требовали бы дальнейшего обсуждения.

Говоря это, Ремаш не сводил глаз со сцены, и на губах его играла улыбка.

– Понимаю, – сказала Селина. – Было бы крайне неуместно мешать вам наслаждаться представлением. Часто ли вы смотрите спектакли?

– Только те, которые оплатил сам.

– Вполне вероятно, что эту пьесу оплатил Гаспар, – заметила Селина, следя за тем, чтобы никакие непрошеные чувства не отразились на ее лице, слишком хорошо видном зрителям снизу. – Пером.

– Я не шевалье, чтобы меня задела дуэль на перьях. – Ремаш так и не взглянул на нее. – Зато Гаспар весьма заинтересован охотой в Лаидсе. В то время как для вас это, по всей видимости, лишь обременительное обязательство.

На сцене гневно воздевал руки Маферат, являя собой единственный источник здравомыслия, в то время как Андрасте и Шартан вовсю кокетничали друг с другом, совершенно забыв о войне с Тевинтером.

– Когда правитель – игр сердечных раб, утехи с эльфом долгу предпочтет, ужели всякий, кто душой не слаб, клинок возмездья в руки не возьмет?

– Должна ли я понимать, – проговорила Селина, также не глядя на герцога, – что Маферат станет героем, который, предав Андрасте, пожертвовал ею ради высшего блага?

– Что ж, ваше величество, в этой постановке Андрасте, судя по всему, взяла себе любовницу-эльфийку и пренебрегла своим долгом. – Ремаш помолчал. – Впрочем, не хочу преждевременно раскрывать концовку.