Рыцари Дикого поля - Богдан Сушинский

— Более надежного способа хранения тайн человечество не придумало.

Полковник внимательно присмотрелся к выражению лица Велеса: не искажено ли оно гримасой насмешки.

— Кажется, ты пока еще тоже сказал не все, что хотелось бы. Говори, коль уж выпали минуты откровений.

— Задумка у меня возникла: построить на этом месте монастырь.

— Казачий монастырь, — тут же уточнил Хмельницкий, ничуть не удивившись появлению этой «задумки».

— Православный и, конечно же, казачий. Поскольку иного на Сечи не воспримут. Но в нем будут храниться те языческие святыни и реликвии, которые ждут своего часа в тайнике нашего скита.

— Здесь хранятся реликвии язычников? Не ожидал.

— И даже старинные летописи, тексты языческих треб, которыми пользовались волхвы и до введения на Руси христианства, и после ее крещения. Только, извините, полковник, сейчас я не стану вскрывать эти тайники и демонстрировать вам какие бы то ни было реликвии.

— Не думаю, что они удивят меня или откроют нечто такое, с чем бы я не познакомился в иезуитском коллегиуме, — как можно безразличнее парировал полковник. — Выкладывайте свой замысел дальше.

— Еще там, в бурсе, я задумал возвести монастырь, в котором бы язычники могли молиться Иисусу как одному из богов наших предков. Чтобы не вводить христиан и язычников во вражду, а, наоборот, объединять их. Кстати, об этом мечтал еще мой прадед, Властибор Велес. Дед и отец тоже до последних дней жизни оставались его последователями. Точнее, они мечтали о таком учении, такой вере, которая сумеет соединить православие и язычество в единой вере русичей.

— Итак, вы намеревались создать религию русичей? То есть ты, лично ты, сотник, намерен творить сейчас эту веру?

— Намерен.

— Именно поэтому отец отдал тебя в науку? Рассчитывал увидеть в тебе творца святого писания новой веры?

— Писания, которое он когда-то назвал «Языческой Библией от Велеса». Понимаю, вам, выпускнику иезуитского коллегиума, мое увлечение может не понравиться.

Хмельницкий снисходительно улыбнулся, однако улыбка эта едва «прочитывалась» в аскетической строгости его лица.

— Прежде чем попасть в науку к католикам-иезуитам, я окончил школу Православного Братства.

— Редкое сочетание религиозного образования.

— Не столь уж и редкое, как вам кажется. И вот что меня смущает в вашем замысле, сотник. Мы же не можем дойти до того, чтобы у каждого народа существовала своя собственная вера. В конце концов, Господь один.

— Что не помешало христианам уже сотворить десятки всевозможных церквей и сект, причем все они воинственно настроены друг против друга.

Полковник понял, что втягивается сам и пытается втянуть в диспут этого хуторянина-скитника, хотя еще в иезуитском коллегиуме дал себе слово никогда в подобные схоластические диспуты не вступать.

— Хорошо, я не стану возражать против зарождения здесь, посреди Дикого поля, новой веры, — вздохнул он. — Кто знает: вдруг со временем она действительно сумеет вырвать украинский народ из-под власти и католиков, и православных, вечно и кроваво враждующих на этой земле?

— Вот! — едва не подхватился со своего места Велес. — Эта вера может стать нашей, сугубо национальной верой, наподобие тех, которые уже существуют у армян, евреев, некоторых других народов.

— С этой мыслью я и дам тебе со временем денег на строительство монастыря, который, по традиции, станет и казачьим госпиталем. Кроме того, подберу нескольких выпускников Киево-Могилянской и Острожской академий, которые не успели закостенеть в церковно-христианских догматах. Потому что только такие люди способны будут скопировать и осмыслить те летописи и требы, которые хранятся в вашем ските, сотворив из них некое подобие Нового Завета новой веры.

— Только теперь меня осенило, что для начала эта языческо-христианская вера вполне могла бы стать верой украинского казачества.

Графиня Ольбрыхская появилась на окраине Грабова под вечер, когда большой повстанческий разъезд уже преследовал ее карету, охраняемую лишь небольшим отрядом надворных казаков; поэтому трем десяткам дворян, поскакавшим навстречу графине, пришлось ружейным огнем рассеивать бунтовщиков по окрестным перелескам, чтобы дать возможность Власте добраться до ворот.

— Вы — хранитель этого замка? — испуганно спросила она, увидев перед собой рослого, увешанного оружием норманна, вышедшего к воротам, чтобы встретить гостью.

— Никто не осмелится утверждать, что это не так, графиня. Смею вас заверить, что на эту должность меня назначил сам владелец замка.

— Мне передали, что я смогу найти приют в вашей цитадели. Что такова воля королевы.

— Вы спокойно могли найти приют здесь и по собственной воле, — заверил ее Ярлгсон. — И не только сейчас, но и в любое важное или трудное для вас время. Как видите, замок пока что не отстроен, значительная часть его все еще пребывает почти в руинах, а посему в нем тесновато. Тем не менее, комната для вас будет подготовлена.

Они вошли в лишь недавно отреставрированный замковый дворец, прошли в отведенную Власте комнату, и служанка-няня принялась за пеленание уснувшего ребенка.

— Это верно, что замок принадлежит князю Одар-Гяуру? — спросила между тем графиня, устало опускаясь в кресло рядом с кроватью, на которой служанка возилась с ее дочуркой.

— Теперь это известно всем в округе.

— Вот видите, а я узнала об этом только сегодня, причем совершенно случайно.

— Это каким-то образом меняет ваше отношение к нашей обители?

— Во всяком случае, для меня это очень важно.

Хранитель замка заинтригованно взглянул на гостью, но тотчас же отвел глаза в сторону.

— Совершенно верно: замок принадлежит князю Гяуру. До недавнего времени в здешних краях мало кто знал об этом. А если и знал, то весьма смутно представлял себе, кто таков этот князь Гяур, где он обитает и какое отношение имеет к Речи Посполитой.

— Когда же это стало известно местной шляхте?

— В те дни, когда здесь неожиданно появился молодой князь Одар-Гяур. Кстати, тогда же шляхтичи узнали, что, если не ошибаюсь, замок этот принадлежал еще прадеду нынешнего владельца.

— Странно, раньше мне и в голову не могло прийти, что на земле Речи Посполитой у князя находятся какие-либо владения, а тем более такие.

— Лично я ничего странного в этом не нахожу, — заметил хранитель, извинившись за свое несогласие, и тут же добавил: — Князь — состоятельный человек, происходящий из древнего рода, вполне достойного королевской короны. Впрочем, вас это смущать не должно. Чувствуйте себя в его скромных покоях настоящей хозяйкой.

— Даже думать об этом не смею, — лукаво улыбнулась Власта, стараясь при этом скрыть свою улыбку от шведа.