Жена по контракту - Виктория Вестич

— Спасибо, Прохор Валерьевич. Ты очень сильно помог, — кивает мужчина.

— Рад был услужить, — шутливо козыряет в ответ мужчина.

— Подождите! — услышав знакомые и очень редкие имя и фамилию, восклицаю я, — Это что, тот самый Серов? Вы — Серов? На которого мы думали, что это вы Лесю похитили?

— Соня, — предупреждающе цыкает Костя.

— Все нормально, — хохотнув, Прохор Валерьевич кивает, — Похоже, что я. Рад с вами познакомиться, Софья Алексеевна. Много о вас слышал лестного.

— От Лютого?

— И от него тоже.

— Если от него, то вряд ли много лестного, — хмыкаю я, покосившись на Костю.

— Так, давайте закончим болтовню. Нам надо поговорить, — обрывает меня хмуро Лютый и переводит взгляд на Серова, — Прохор Валерич, без обид, обсудим наши дела после.

— Договорились. Приятного дня, — многозначительно улыбается Серов, причем так, что мне на мгновение становится стыдно. Будто меня на свидание к любовнику тайком привезли, а не чтобы наконец поговорить нормально с человеком, от решения которого зависит несколько жизней.

— Ты же сказал, что встретимся, когда ты вернешься из поездки, — говорю я, когда Серов выезжает на своей машине с участка.

— Нет. Я с самого начала занимался подготовкой к встрече. Но все думают, что я в командировке, конечно, — Костя разворачивается и кивает в сторону входа, — Идем.

Нервно хихикаю, направляясь следом.

— Что? — вскидывает он бровь, мельком оглянувшись на меня.

— Просто… непривычно слышать от тебя о работе. Ты вроде всегда был свободным человеком. Ну… относительно свободным, если брать в расчет твою… — заминаюсь на секунду, пытаясь подобрать подходящее слово, — деятельность.

— Я свободный человек и есть, — криво ухмыляется Лютый, открывая передо мной дверь.

— Так что, никто не знает, что я здесь?

— Нет.

— Даже Бритый?

— Даже он.

— Подожди… — разворачиваюсь к нему, толком не рассмотрев просторного светлого холла, — меня же хватятся. Там меня водитель все еще ждет на парковке возле больницы!

— С твоего номера ему отправили сообщение, чтобы он ехал домой. Якобы ты съездишь в аптеку и останешься с Демидом.

— У тебя дубликат моей симки?

— Можно сказать и так, — уклончиво отвечает Лютый.

— Ну ладно, сообщение он получит и уедет. Но ты что, думаешь, за мной не следят?

— Нет, Соня. За тобой не было никакой слежки, кроме моей.

Вскидываю изумленно брови:

— Ты следил за мной?

— Исключительно ради твоей же безопасности и безопасности нашего сына.

Меня окатывает горячей волной и в панике я хлопаю себя по лбу:

— Боже! Тимур же с няней! Надо съездить за ним, нельзя его одного там оставлять!

— Уже, — спокойно произносит Костя, — Его уже везут сюда. Ты можешь отдохнуть, мелкая, и не переживать ни о чем. Здесь безопасно.

Нечеловеческое напряжение не отступает, когда мы встречаемся глазами. Я не знаю, есть ли вообще хоть где-нибудь безопасное место, в котором можно скрыться от Клима и его дружков.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спрашивает Лютый, заметив мое замешательство.

— Нет. Не стоит, сейчас Тим приедет, — отказываюсь я, потирая висок.

— Знаешь, что я увидел первым делом, когда мы встретились? — неожиданно произносит он.

Перевожу на него растерянный взгляд.

— Что?

Костя хмыкает невесело, глядя на меня прямо.

— Как ты осунулась и похудела. Вроде бы превратилась в красивую женщину, но из-за худобы выглядишь все той же маленькой и хрупкой девчонкой. Никогда не любил таких болезненно-худых девушек, — морщится он.

— Я и не стремлюсь тебе нравиться, — огрызаюсь я, почувствовав неприятный укол от его замечания. Не знаю, почему оно меня так сильно задело, но стало ужасно обидно. Конечно, где я и где его нынешняя фигуристая пассия Алина…

— А еще глаза, — продолжает между тем Лютый, — Ты выглядела такой… бесконечно уставшей. Не затравленной, нет. Все такая же упрямая, все тот же огонь в глазах. Ничего тебя не сломало, Соня. Но это только пока. Демида нет, и поддержки у тебя тоже больше нет. Поэтому ты так плохо спишь? Боишься за сына, да?

Отшатываюсь, словно от хлесткой пощечины, и впиваюсь шокированным взглядом в Костю.

— Откуда ты знаешь? Ты что, пробирался ко мне в дом?

— У тебя синяки под глазами, мелкая, — усмехается он.

Лютый приближается ко мне. Вглядываюсь в его лицо, боясь пошевелиться или ответить хоть что-то, но он просто притягивает меня к себе, несмотря на легкое сопротивление, и обнимает.

— Успокойся. Вы все в безопасности — в больнице охрана, тут везде мои люди, по всему периметру. Никто не знает, где мы. Ты можешь выдохнуть и просто расслабиться. Я обо всем позабочусь.

Мне хочется обнять его, прижаться крепче. Закрыть глаза и наконец выдохнуть спокойно. Но нельзя… так неправильно. Там в реанимации мой законный муж и все это — что мы так близко, что у меня так мучительно ноет сердце… неправильно. Цепляюсь за рубашку Кости пальцами, но все-таки заставляю себя разомкнуть руки.

— Идем. Тебе надо поесть, — словно не заметив ничего, произносит Костя.

— Мне не хочется.

— Меня не волнует. Тебе надо поесть, — отрезает Лютый и, развернувшись, направляется вглубь дома.

Костя и правда заставил меня съесть огромную просто порцию стейка с зажаренными на гриле овощами. Я особенно голодной себя не чувствовала и с самого начала пыталась отнекиваться, но Лютый уперто стоял на своем. Спорить с криминальным авторитетом, пусть и бывшим, себе дороже, как оказалось. Потому что в конце концов Костя категорично заявил:

— Я тебя запру на кухне и пока не доешь, не выпущу. Мы с Тимуром пойдем к озеру, а ты будешь сидеть здесь.

Спорить с ним было бесполезно — это я знала чуть ли не с момента нашего знакомства. Как я ни тянула время, как ни бросала на него жалобные взгляды — ничего не помогло. Лишь когда на тарелке не остается ни крошки, Костя удовлетворенно хмыкает:

— Ну вот и славно. Теперь можно и поговорить.

Он отставляет наши пустые тарелки в сторону, складывает руки в замок и, уложив на них подбородок, не сводит с меня глаз. Понимаю, что Костя ожидает, когда я что-то скажу, и нервно ерзаю на стуле.

— Даже не знаю, с чего начать, если честно… — бормочу я, пытаясь мысленно найти точку, с которой лучше начать рассказ, — Мне очень много надо тебе объяснить. Очень много, на самом деле.