Зов издалека - Оке Эдвардсон

— Вы не вычерпывали воду после того, как нашли лодку?

— Не-а.

— Хорошо… А где, кстати, рыба?

Ребята посмотрели друг на друга.

— Выпустили… что-то жалко стало.

— Молодцы.

«Рыбаки врут на разный манер, — подумал Хальдерс. — Даже эти сопляки не исключение».

Он подошел поближе и заглянул внутрь.

— А что это там, под уключиной? Подойдите сюда… Вон там, слева. Сантиметров десять над водой.

Ребята посмотрели друг на друга.

— Вы это видели?

— Знак какой-то… — На грязно-желтом стеклопластике был намалеван красный знак. — He-а, не видели.

Без окон она не знала, вечер сейчас или утро. Она засыпала, просыпалась, но ей казалось, что вообще не спала. Свет от лампы под потолком словно останавливался на полпути, не достигая пола. Она, почти не видя руки, сжимала и разжимала кулак. Потом стала оставлять один палец — сначала большой, затем указательный. Хуже всего получалось с безымянным — приходилось помогать другой рукой, потому что он упорно сгибался вместе с остальными.

Она уже не мерзла — ей принесли два одеяла и кружку горячей воды с сахаром. Она попила и заснула, а когда проснулась, не могла понять, спала или нет. Это было странно, но и хорошо, потому что во сне она не боялась. Когда ты спишь, ты спишь и тебя здесь нет, а чего бояться, когда тебя здесь нет?

А теперь она опять была здесь. С потолка послышался какой-то звук, и ей вновь стало страшно. Она собралась было закричать: «Я хочу к маме!» — но не решилась. Если она будет молчать, кто знает, может, опять придет дядька со сладкой водой и она заснет. В тот раз так и вышло — он пришел с полной кружкой и забрал пустую. А сейчас не приходит. А она решила, этот странный звук над головой означает, что он сейчас придет.

Никто ее не бил и не драл за уши. Она даже про это не вспоминала. Она думала про лето и горячий песок, обжигающий подошвы. Они шли по песку — переплыли озеро на лодке и зашагали по песку. Она побежала по горячему песку в воду, а мама стояла и ждала, пока она искупается, а потом купила ей водички у дядьки на берегу. Такая смешная маленькая бутылочка с лимонным вкусом. Бутылочка так и называлась: лимонная вода. Не вода с сахаром. Лимонная вода, сказал дядька, когда они второй раз к нему подошли. Странно как-то сказал: лимонная вода.

Она зажмурилась. Стало еще темнее. Зажмурилась сильнее — все покраснело, и появились яркие пятнышки. Как будто она летела в космосе, а вокруг сверкали и подмигивали звезды. Это было приятно — зажмуриться и улететь в космос. Куда лучше, чем сидеть в пустой темной комнате и почти ничего не видеть. Ни стола, ни стульев — только вонючий матрас. Сначала она отворачивалась от этого запаха, поднимала нос кверху, а потом привыкла. Перестала об этом думать.

Она пошуршала бумагой в кармашке. Не решалась достать и посмотреть. Но бумага была у нее. Это ее тайна, которая и пугала, и радовала. Хорошо, что есть эта бумага. Дядьки, наверное, разозлятся, если узнают, что она ее спрятала. Но зато у нее была тайна, а у них нет. Как только мама придет, она ей все расскажет.

Вдруг она подумала, что мама умерла. «Мама умерла, и я ее никогда больше не увижу. Если бы она была жива, давно бы пришла». Мама никогда не ушла бы так надолго, ничего ей не сказав. Или не позвонив. Или не оставив записку, а дядьки могли бы эту записку ей прочитать.

Дверь наверху отворилась, и она сжалась в комочек. Дверь была высоко, а в подвал шла лестница, которую она не видела — уж слишком темно. Она решила, что дядька опять принес ей воду с сахаром и поставила пустую кружку рядом с матрасом, как и в тот раз.

Наконец она увидела его ноги. Только ноги — она не решалась поднять голову и посмотреть.

— Вставай, поехали.

Она взглянула и увидела силуэт — лампа была как раз позади дядьки. Хотела что-то сказать, но ничего не вышло. Как ворона каркнула.

— Давай поднимайся.

Она взяла свои одеяла, встала и чуть не упала — одна нога затекла. Она на ней сидела. В ногу словно впились тысячи маленьких иголочек. Было и больно, и щекотно.

Она сглотнула слюну и попыталась еще раз.

— Мы поедем к маме?

— Тебе это не понадобится. — Дядька вырвал у нее одно из одеял. — Пошли.

Она стала подниматься по лестнице, а он шел следом. Она забыла, какие тут высокие ступеньки, — пришлось карабкаться на каждую. Сверху ударил такой яркий свет, что стало больно. Она зажмурилась. Потом снова открыла глаза — в дверях кто-то стоял.

Стуре Биргерссон держался, как всегда, скромно, словно бы на втором плане, и постоянно смотрел в потолок — по-видимому, чтобы не терять контакт с высшими силами.

Винтер знал, что Стуре предвкушает встречу с неизвестным. Каждый отпуск он куда-то исчезал, и никто не представлял, куда именно. Многие спрашивали, но он тайну не выдавал. У Винтера был его телефон, но ему бы и в голову не пришло звонить шефу, когда тот в отпуске.

Биргерссон курил у открытого окна. В ярком свете дня лицо его было точно вырезано из картона, на щеке играли солнечные пятна.

Стол его был совершенно пуст, за исключением пепельницы. Каждый раз, заходя к Стуре в кабинет, Винтер искренне изумлялся. Ни единой бумажки! Компьютер всегда выключен. Шкаф с документами в таком идеальном порядке, что его, похоже, никогда никто не открывал. Стуре курил и думал, на чем и сделал карьеру.

— Я все прочитал. — Биргерссон погасил сигарету и посмотрел на свою руку. Рука, словно повинуясь неслышимому приказу, потянулась к внутреннему карману светлого пиджака, достала оттуда пачку и ловко выщелкнула новую сигарету. — Довольно много всяких версий.

— Ты сам знаешь, как это бывает, Стуре.

— Могу вспомнить только один случай… Идентификация обычно удается в первые же сутки…

Винтер подождал продолжения, достал свои сигариллы и тоже закурил. Биргерссон, казалось, вспоминал, что это за случай такой преступно долгой идентификации. «Меня не обманешь, старина, — подумал Винтер. — Ты прекрасно знаешь, один такой случай был или несколько».

— Может, у тебя память получше? — Стуре посмотрел в глаза своему ближайшему подчиненному.

Винтер улыбнулся, перегнулся через стол и стряхнул пепел в пепельницу.

— Один случай…

— Я имею в виду уже в наше время.

— Если мы оба думаем про утопленника у Каменного пирса, то это и есть тот единственный случай.

Мужчина упал в воду и утонул, а когда они попытались провести опознание, оказалось, что ни один человек во всей стране его не хватился. На нем был костюм для джоггинга. В карманах ни бумаг, ни ключей, ни удостоверения — ничего. Никаких колец с гравировкой. После долгого пребывания в воде еле-еле удалось снять отпечатки пальцев, но и это не помогло. Так и похоронили. И до сих пор неизвестно, кто это был.