Красота требует жертв - Марина Серова

— Но послушай, — попыталась защитить я «духовную сущность», — он меня уверял, что точно не знал всего. Только догадывался…

— Я тебе тоже сообщу, что никогда у Янкина не работал. И ты мне поверишь?

Я была обескуражена.

— Ты на сто процентов уверен в том, что Виталий все прекрасно знал и все это позволял?

Мысль казалась мне дикой. Ничего себе — «сущность духовная»!

— Все было сделано с его благословения. А, судя по разговору, Светка не ушла месяц назад именно по его милости. Потому что уйти она собиралась еще тогда.

Увы! В числе подозреваемых опять появился Виталий и, к моему глубокому огорчению, занял там главную позицию…

Ведь первый раз именно он помогал Светочке так искусно разыграть глупую Таню… А Таня и правда глупая — уши развесила, губы раскатала и позволила себя так провести, что тошно становится!

Ну, ничего, мстительно пообещала я. Уж я вас всех по ранжиру расставлю, будьте уверены!

* * *

— Так почему ты считаешь, что тебе угрожает опасность?

Сергей помолчал, глядя в окно, и я уже потеряла всякую надежду получить ответ. Но тут он сказал:

— Понимаешь, Светка сперла какую-то штуковину. И вроде бы эта самая штуковина принадлежит той гюрзе, которую она вычислила. Так вот, Тань. Сдается мне, им не деньги нужны — деньги так, для отвода глаз… Они ищут эту самую фигню и считают, что она у меня. Светку они прикончили, так?

— Так, — согласилась я с грустным, но неоспоримым фактом.

— Если бы они эту штуковину нашли, то не стали бы больше с тобой церемониться. А они продолжают. Так?

Мне не очень понравилось слово «церемониться», поскольку ничего хорошего оно мне не обещало, но я кивнула.

— И ищут меня… Что у нас получается?

— Но ты-то откуда обо всем этом узнал? Они тебе что, послали черную метку?

— Вроде того, — грустно усмехнулся он. — Прислали странненькую такую записочку по домашнему адресу. Вот, можешь полюбоваться…

С этими словами Сергей протянул клочок бумаги, на котором неграмотными каракулями было выведено: «Предлагаем вам отдать то, что вам не принадлежит. Вознаграждение гарантируем».

— Ну и что? — вернула я ему записку. — Они же тебе не угрожают. Даже предлагают вознаграждение. И потом — может быть, они имеют в виду ребенка?

— Они уже прекрасно знали, что ребенка уже нет, — поморщился он. — Потому что эту записочку мне передали сегодня и сказали, что нашли ее утром. То есть записку положили сегодня, уже зная, что Светки нет.

— С условием, что это они убили, — заметила я, машинально повторяя в очередной раз слово «они».

— А ты в этом сомневаешься? — зловеще прошептал он.

— Тогда при чем тут вознаграждение?

— А это смотря что они имеют в виду, — развел Сережа руками. — Может, у них высшее вознаграждение — смерть? Короче, они считают, что эта дребедень у меня. Поэтому я в опасности.

Я задумчиво теребила край занавески, пытаясь понять, что же это такая за дребедень, так взволновавшая обещающих вознаграждение. Мои мысли продолжали вертеться вокруг органайзера. И отчего-то в моей голове складывалось твердое убеждение, что он вполне и мог быть той самой «штуковиной-дребеденью», ради которой кто-то собрался пролить Сережину кровь.

— Так что, вещица эта — хуже бомбы. Лучше ее в доме не иметь, — заключил Сережа, наблюдая за моими пальцами, занятыми разрыванием края занавесочки.

Я вздрогнула.

— Что с тобой? — удивился он.

— Ничего, — поспешно ушла я от ответа.

Хуже бомбы… А если это и правда — дурацкий органайзер? Кому докажешь, что ты там ничего не понял? А человек думает, что ты уже все знаешь о его деятельности. Может, владелица этой вещицы распространяла героин через супермаркеты и парикмахерские, а косметолог на самом деле был посредником в деле продажи человеческих органов?

И эта самая «бомба» лежит в моей квартире, подвергая меня ужасной опасности. Но это еще полбеды! Бедная моя Ритка Шатохина в данный момент отчаянно рискует жизнью вообще ни за что ни про что!

И все-таки меня не покидало ощущение, что я где-то видела моего гостя раньше. Мое сознание не спешило помогать мне — только смутные образы сумбурно роились в моей голове.

Одна мысль показалась мне невероятной.

Там, где я его, кажется, встречала… Нет.

— Сережа, — позвала я, вернувшись к разговору.

Он вскинул на меня глаза. Если то, что я думаю, правда, тогда зачем он это делает?

— Что? — откликнулся мой гость.

— Знаешь, такой бред — не могу вспомнить одну вещь. «Чернильное зеркало». По — следние слова…

— А это важно?

— Очень. Они странно отвечают моему направлению мыслей… Если я их вспомню, будет проще догадаться.

— «Слава Предвечному, тому, у кого в руках ключи безмерной Милости и беспредельной Кары», — ничтоже сумняшеся процитировал он. — А почему тебя это заинтересовало?

Сергей смотрел на меня и, казалось, забавлялся. Моим удивлением.

— Именно, — улыбнулась я в ответ.

Ничего себе идиот! Этак вот запросто выдает цитаты Борхеса… Тогда почему же «духовной субстанцией» считался Виталий?

Ладно, в конце концов, человек иногда не хочет афишировать свое истинное лицо. Это к делу не относится.

Я потянулась к телефону, но, взглянув на Сережу, сообразила, что не за чем раскрывать ему все мои маленькие секреты.

Поэтому я взяла трубку и направилась в кухню. Конечно, он может подслушать — но я буду стараться говорить тише.

* * *

Перед тем, как закрыть за собой дверь, я осторожно оглянулась и увидела, что мой гость занят собственными мыслями и при этом с интересом разглядывает рекламу памперсов «Хаггис». Я прикрыла дверь и набрала Риткин номер.

Она сразу взяла трубку и, совершенно не соблюдая законов конспирации, заорала:

— Танька, ты?!

— Ритка, ты, наверное, планируешь для себя судьбу камикадзе, — сурово одернула ее я.

— Танька, перестань, — засмеялась моя неразумная подруга. — Во-первых, ты не единственная Танька. Во-вторых, они тебя могут не знать вообще. Ты это допускаешь, моя скромненькая?

— Ладно. Выкладывай, новости есть?

— А вот не скажу — будешь знать, как воображать себя самой умной.

— Риточка, сейчас я себя воображаю самой глупой, — честно призналась я. — Но мне ужасно интересно, звонил ли кто-нибудь по нашему вопросу.

— Звонили, — беспечно мурлыкнула Ритка. — Я собиралась тебе тоже отзвониться, но ты меня опередила. Все, как ты мне велела, моя радость, я изложила. Они страшно обрадовались.