Красота требует жертв - Марина Серова

Виталию?

Кому, черт побери?

А почему ты связала их с Валентиной Прянкиной? Это опять только твои домыслы, Танечка! Но в этих «домыслах» сейчас было очень много из моих воспоминаний. Мимолетные штрихи, которые я вспоминала — о, их вполне хватило бы! Но ведь оба подозреваемых подходили на роль сына Вали Прянкиной.

— Кстати, — задумчиво спросила я. — А вы тогда допрашивали самого сына?

— Конечно. Если честно, он не очень понравился. Какой-то изворотливый. Казалось, что Валя что-то о нем скрывает. Знаешь, Тань, я бы вообще не удивился, если бы узнал, что тогда ребенка убила не Валя.

Продолжать было не нужно. Я спросила только, как его звали.

Андрей пожал плечом:

— Я выясню. Сейчас не помню. То ли Витя, то ли Сережа… Обычное имя. Может быть, и Алеша.

То ли Витя, то ли… О, нет!

Я попрощалась с Андреем и вышла на улицу. Только что прошел дождь, немного охладив жару. Закурив, я остановилась возле машины. В голове, как в калейдоскопе, крутились образы, складывались детали, но я знала уже почти на восемьдесят процентов, что убийца Светы Точилиной находится совсем рядом со мной.

На расстоянии вытянутой руки. Как Смерть у кастанедовского Дона Хуана.

— Таня, — услышала я знакомый голос и обернулась.

Он стоял и приветливо улыбался. До меня только что дошло, что старшему сыну Вали Прянкиной должно быть как раз столько лет — двадцать пять, двадцать семь… Если она его произвела на свет в самом своем нежном возрасте. От этой мысли по моей спине, несмотря на жару, пробежали холодные мурашки. В самом деле — почему это я решила, что преступление совершено женщиной?

— Здравствуй. — Я постаралась выглядеть невозмутимой. Пусть думает, что ничего не понимаю.

— Подвезешь? — поинтересовался он, залезая в машину.

— А ты уже решил, куда? — спросила я.

— Вслед за тобой, конечно, — передернул он плечами. — Хоть на край света.

— А я думала, что на свете бывает вечная любовь, — выдавила я из себя довольно естественную улыбку.

— О чем это ты?

— Да так… О недавней твоей возлюбленной. Свете. Еще и прах не остыл, а влюбленный опять уже дарит любовь…

Он засмеялся. Вернее сказать, издал смешок, показавшийся мне непристойным.

— А что ты, собственно, знаешь о Светочке?

— Да ничего. Кроме того, что ее любили два мужчины, и оба постарались забыть о ней сразу, стоило только смерти принять ее в свое царство.

— Ну, предположим, твои поэтические рассуждения недалеки от истины. А тебе никогда не становилось жаль этих двух мужчин?

Он смотрел на меня совершенно не так, как я уже успела к тому привыкнуть. Вместо незащищенности — холодная, почти циничная наглость.

— Думаю, что это было дело двух мужчин, которые ее использовали, — заявила я. — Один — чтобы получать деньги и при этом закрывать глаза на то, чем занимается его жена. А это ее занятие ничем не отличалось от проституции. Второй — чтобы забыть собственный комплекс неполноценности…

— Чего? — переспросил он и расхохотался. — А про комплекс неполноценности — это откуда фантазия?

— Неужели ты думаешь, что у красивых мужиков, которым говорят, что они только «физическая субстанция», не бывает комплекса? — тихо поинтересовалась я. — Тем более что данный представитель красивых самцов отличается еще и куда более тонким умом, чем тот, кого определили в «духовные субстанции». Просто привык скрывать это. Надел на себя маску идиота и чувствует себя в ней куда уютнее, чем в те времена, когда мог запросто цитировать Борхеса.

— А если ты не права? — спросил он. — Если тот, кого ты считаешь таким умным, на самом деле действительно просто красивый дебил?

— Я все вспоминала, откуда же я знаю некоего Сережу, — начала я. — Понимаешь, в чем дело — где-то я этого самого «дебила» видела. И всю дорогу пыталась вспомнить, где же именно.

— Вспомнила? — равнодушно поинтересовался он.

— Конечно, вспомнила. Потому что видела его в одной тусовке, где все были людьми суперинтеллектуальными. И когда я с этим «дебилом» разговаривала, я невзначай бросила две фразы, которые мог понять только человек, находившийся в этой компании. Он их понял. Сразу. А потом запросто выдал мне цитату Борхеса. И я остановилась перед странной загадкой — почему же так получилось, что Света не поняла этого? Ведь мне она не показалась глупенькой барышней… Не хотела ли она, догадавшись о том, что в одном человеке сосредоточены оба начала, искомые ею, признать, что она влюблена? Что нашла некий идеал, вполне соответствующий ее представлению о счастье?

Я пыталась разговорить его, вызвать на откровенность. Но он только улыбался и ни к селу ни к городу посоветовал мне:

— Следи за дорогой, Танечка, хорошо? А то мы врежемся в другую машину, и тебе никогда не придется узнать все ответы на все вопросы…

— А жаль. Например, мне не придется узнать, какое отношение к одному из Светиных возлюбленных имела некая Валентина Прянкина?

Он оглянулся на меня и нервно облизнул губы.

— Кто это? — глухо спросил он.

— Одна очень странная женщина. Думаю, скоро мы с ней встретимся.

— А зачем? — усмехнулся он.

— Сдается мне, эта самая Валентина знает о смерти Светы немножко побольше всех остальных.

— Почему?

— Сдается мне, — повторила я, — что именно данная личность нашу Свету и убила.

* * *

Он сдержался. Даже если столь безапелляционно выданное мной утверждение его и задело, владел он собой неплохо и виду никакого не показал.

— Жаль, что я не могу тебе ничем помочь, — усмехнулся он. — Я ее не знаю.

Не знаешь — так не знаешь. Вполне возможно, что и так.

— Хочешь, я тебе о ней немного расскажу? Она очень неуравновешенная. Когда-то пыталась убить своего ребенка, но тогда окружающие решили, что Валя просто еще очень молоденькая — рано родила, и это отразилось на ее психике. Ребенка воспитывала бабушка, которую он привык называть мамой. А Валя спокойно жила, развлекалась, потом опять родила, и на этот раз убила своего малыша. Объяснила это тем, что он слишком громко плакал. Кстати, совершенно непонятно, как у такого замечательного человека, как бабушка, родилась этакая монстроподобная Валя. Но так иногда случается. Родители — люди хорошие, а дитя у них — полный отход. И наоборот. Старший сын ничего о Вале не знал. Он упорно называл бабушку «мамой», рос совершенно нормальным мальчишкой, умненьким и талантливым. Мне продолжать свой рассказ?

Он улыбался.

— Конечно. Интересно. Как в голливудском фильме.

— Все было прекрасно. Мальчик вырос, у него появилась возлюбленная. Правда, работала возлюбленная в очень странном месте. Но они к этому относились спокойно. По молодости они просто не задумывались, что настанет момент, когда ребенка надо будет отдавать. Однажды Света встретила некую женщину, которую она узнала, еще работая в ИТУ. После этого и начался кошмар…