Пропавшая дочь - Адам Нэвилл

Отец произнес имя своей дочери и почувствовал, как горе разрастается у него в груди, устремляется к горлу и, превращаясь почти в эйфорию, заполняет разум. Он разрядит пистолет, а потом пойдет на них с пустыми руками. Внезапно ему захотелось почувствовать жгучую боль. Захотелось ощутить на себе ответный удар. Захотелось освободиться от всех желаний.

Водитель замедляющейся машины окликнул Отца по имени, затем крикнул:

– Убери это. – Из бокового окна высунулась рука с обращенной наружу ладонью. – Залезай.

Отец замешкался. Рука, держащая пистолет, ослабла, в глазах поплыло. Кто-то знает его имя?

– Залезай, мать твою! – заорал сидящий в машине мужчина решительно, но едва сдерживая собственную панику.

Машина неслась на дикой скорости. Отец закрыл глаза и ждал, когда металл деформируется, а в салон ворвется снежная буря из битого стекла.

Но столкновения не произошло, не было даже царапины.

Машина начала сбавлять скорость, лишь когда на несколько миль удалилась от города и выехала на однополосную дорогу, закрытую с обеих сторон живыми изгородями. За дорогой засухоустойчивая пшеница раскинула по пологим холмам свое золотое покрывало, простирающееся, насколько хватало глаз. Отец догадался, что его везут к северу от Торки.

Всякий раз, когда сидящий за рулем мужчина наклонялся вперед, становилась видна его спина, вся темная от пота. Между ног у него был засунут пистолет.

После того как Отец неуклюже выбрался из-за стены и упал на заднее сиденье машины, та ускорилась, и одна его нога осталась торчать из все еще открытой двери. В заднюю часть автомобиля что-то трижды ударило в быстрой последовательности, будто щебень, отлетевший от дороги. Лишь когда машина замедлилась на вершине холма для разворота, Отец сумел захлопнуть заднюю дверь. В их сторону от перекрестка было сделано еще несколько выстрелов, так и не настигших цели. Кто-то нашел брошенный дробовик. Тот с глухим грохотом выстрелил, но, видимо, в тот день ему не суждено было реализовать свой потенциал.

Никто не стал их преследовать. Не прилетели, чтобы пожужжать над головой, вертолеты.

Отец рухнул поперек задних сидений и затих, в основном глядя в бежевый потолок машины и изредка вытирая здоровой рукой пот с лица. Он выпил пинту воды одним глотком, но долго не мог смотреть на рану на руке.

– Твоя помощница, женщина, которую ты называешь Скарлетт Йоханссон, связалась с нами. Сказала, что ты направляешься в «Коммодор» и можешь всем все испортить. – Эти слова водитель произнес вместо приветствия, едва Отец оказался в салоне автомобиля. Больше мужчина ничего не сказал, пока они не выехали за окраину города, миновав старые жилые дома и временные поселения, сформировавшие загон, протянувшийся до самого Эксетера.

Когда полицейский остановил машину, он стал более многословен.

– Я солгу, если скажу, что в нашей компании никто не был рад тому, что такие типы как Маррей Боулз, Найджел Баннерман и Рори Форрестер покинули этот мир, но их так много, что тебе с ними не справиться. Я не могу позволить тебе бегать по графству и казнить этих засранцев. Долго ты в такую лотерею не поиграешь, потому что погибнешь. Судя по всему, это едва не произошло уже дважды. По нашим данным, в графстве обитает примерно тысяча двести сексуальных преступников. Здесь больше торговцев людьми, чем врачей. Процветает крепостное рабство. Мы уже превратились в основных производителей отечественного героина. У нас есть торговцы оружием, амфетаминовые лаборатории, контрабандисты мяса, военные преступники из Африки и Ближнего Востока, прячущиеся в старых дачных домиках до самого Илфракомба. Националисты чувствуют себя здесь как дома. Насильственные выселения со стороны мафии, мошенничество с собственностью и захваты земли. И больше нераскрытых убийств, чем людей в штате. Два десятка с лишним на одного офицера. И ты только что добавил нам еще несколько.

Водитель сделал паузу и, выругавшись себе под нос, вытер мокрое лицо.

– Они разбили камеры по всему городу. Если попросишь любого из тех детишек перечислить постоянно меняющиеся номерные знаки наших машин «наружки», они тебе с легкостью это сделают. Все прошлое лето из-за беспорядков улицы у нас патрулировали королевские морпехи. С тех пор преступники стали очень осторожны. И вот ты идешь в чертов «Коммодор» в солнцезащитной шляпе и устраиваешь стрельбу в клубном доме Короля Смерти. Ты думал, нам будет не до какого-то одиночки из-за всей этой жары и она станет для него прикрытием, да?

– Мне очень жаль. Этого не должно было случиться.

– Я уже где-то это слышал.

Полицейский учащенно дышал, отходя от собственного только что пережитого потрясения, и говорил быстро. Отец подозревал, что он принимает кристаллический мет.

– Можем лишь надеяться, что эта мясорубка окажет тебе большую услугу. Нам хватает своих доморощенных гангстеров. Но, со всеми этими новоприбывшими, это полный дурдом. И мы не думаем, что будет лучше. Преступникам здесь нравится. Королевский флот гоняется за их катерами по всему каналу и в сторону Атлантики от Корнуэлла. Ему приходится реквизировать любые плавсредства, имеющие подвесной мотор. Потом его отзывают в другое горячее место, и здесь начинается беспредел. Говнюки знают об этом. Подумай. Подумай, какое количество людей прибывает сюда и проходит через это место. Что мы можем сделать? Что мы можем сделать? Голландцы бегут в Бельгию, Францию и Норвегию, поскольку море уже плещется у их ног. Французы больше не хотят пускать к себе африканцев, и куда тем идти? Две подсказки. Остальные, греки и испанцы, теперь тоже должны куда-то деться. Здесь проводят выборы, и кто пройдет, мне не нужно тебе говорить. Весь мир движется на север, дружище. Правила меняются, как и общая атмосфера. Теперь каждая страна за себя. Что будет дальше? Каждый человек за себя? Думаешь, я шучу? Ты же видел новости. Нам пришлось заключить перемирие с половиной местных банд, но на самом деле тебе не от нас надо прятаться. Особенно после сегодняшней заварушки. У нас действительно нет на тебя времени, дружище. Но у других более длинные руки, а глаз и ушей столько, что нам и не снилось. Поэтому извини, что приходится тебе говорить, но это не способ искать здесь своего ребенка. Все слишком сложно. Ты не сможешь вернуться сюда. Отныне. После утренних событий. Должно пройти много времени. Понимаешь это? Тебе нужно остановиться.

Отец дал полицейскому выговориться. Он чувствовал, что у того, как и у него самого, скорость кровотока постепенно замедляется. В раскаленном салоне машины вся срочность и суровость словно вытапливались из их мыслей. На их место возвращался здравый смысл, и просыпалось недоверие. Они были взмокшими от пота, вымотанными от приливов адреналина, от драк и отступлений, тела будто налились свинцом. Из-за жары они вскоре станут вялыми и сонными, будто после обильного обеда с вином.

Закончив говорить, детектив надолго затих и уставился сквозь ветровое стекло. Спустя некоторое время он произнес:

– Мне не помешало бы выпить, – и достал из бардачка металлическую фляжку. – Черт, как жарко. Сорок пять гребаных градусов. Тебе тоже нечего сказать, да?