Пурпурное пламя - Энн Макалистер

В первый раз с тех пор, как он слышал эти слова, Доминик не ощутил обычного спазма в животе. С того вечера, как Дуглас познакомился с женой сына, он был тише воды, ниже травы. Но Доминик знал: надеяться, что смирения отца хватит надолго, — пустое дело.

Он нажал кнопку первой линии и сказал самым жизнерадостным тоном, какой смог изобразить:

— Папа? Что случилось? Давненько не слышал тебя.

— Я был занят, — бесстрастно ответил Дуглас. — Организовывал один прием. Я подумал, что пора соблюсти приличия и дать прием по поводу твоей свадьбы.

Прием по поводу их со Сьеррой свадьбы?

— Нам не нужно…

— Нужно. — Голос Дугласа был сплошная холодная сталь. — Нам надо представить твою жену друзьям и коллегам. Ведь так?

— Это необязательно, — сделал Доминик еще одну попытку.

Но отец бесцеремонно отрезал:

— Конечно, обязательно. Если только ты не стыдишься ее.

Доминик заскрипел зубами.

— Я не стыжусь ее!

— Но ты же женат на ней?

— Конечно, я женат на ней! А ты какого черта подумал? Что я привел ее, просто чтобы поставить точку в твоих ухищрениях?

— Но ты же именно по этой причине женился на ней?

Доминик запустил пальцы в волосы.

— Причина, по которой мы поженились, касается только нас. — Доминик сам понял, как слабо и неубедительно прозвучала эта фраза. Он услышал, как фыркнул отец на том конце провода в подтверждение его опасениям.

— Чертов дурень, — прорычал Дуглас.

— Дурнем я был, когда позволял тебе указывать, кого выбирать в жены и как вообще жить!

— И ты специально женился на совершенно неподходящей женщине!

— Кто это сказал, что она неподходящая? — вконец разозлился Доминик.

— А ты полагаешь, что она — самое то? Что никто и глазом не моргнет, когда она войдет в правление благотворительного фонда? И никто и бровью не поведет, когда в больничном комитете появится женщина с пурпурными волосами?

— А почему их должен волновать цвет ее волос, когда наши деньги все равно останутся зелеными?

— Доминик, прекрати! — рявкнул Дуглас.

— Пусть не судят по внешности, — усмехнулся Доминик. — Пусть проснутся и поймут, что они не диктуют моду по всему миру.

— Так, значит, в этом состояла твоя миссия — жениться на Сьерре, дабы указать им на их заблуждения?

— Конечно, нет. Но…

— Конечно, да. Ты женился на Сьерре, чтобы отвязаться от меня. Но я хотел бы знать: а ты хоть раз подумал, как ко всему этому относится сама Сьерра?

Ага, значит, теперь он постарается выставить Сьерру невинной жертвой? Вот уж кто, по мнению Доминика, меньше всего подходил на эту роль.

— Ее никто не вынуждал на согласие!

— Так почему она сказала «да»?

Это было похоже на удар под дых. Простой вопрос, заданный тихим тоном, но болезненный, как удар в челюсть. Словно у Сьерры было не больше причин выходить за него замуж, чем у Карин. А у Карин их вообще не было.

— Отправляйся к черту, — процедил Доминик сквозь зубы.

— Прости, — быстро сказал Дуглас, — я не хотел… — Он прочистил горло и добавил: — Я устраиваю этот прием для вас, Доминик. Для тебя и для Сьерры.

— Зачем? Чтобы, побольнее уязвить ее? — с горечью спросил Доминик.

— Если ты так считаешь, то ты не мой сын.

— Тогда зачем же?

— Чтобы проявить семейную солидарность. Сьерра твоя жена. Моя сноха. Теперь она — часть семьи Вулфов.

— Как ей повезло, — пробормотал Доминик. А потом дерзко заявил: — Прекрасно. Устраивай этот свой прием. И если захочешь, можешь пригласить на него, весь наш чертов город!

— Прием? — Сьерра просияла, услышав эту новость от Доминика. Они прогуливались по Центральному парку. Стоял дивный воскресный день, светило солнце. Люди выгуливали собак, играли в футбол, развлекали детишек, и, по мнению Сьерры, так и должно было быть. — Как мило с его стороны.

Доминик думал совершенно иначе.

Потому что, несмотря на все то, что старик наболтал о семейной солидарности, Доминик прекрасно знал людей, которые придут на этот прием. Многие из них вынесут свое нелицеприятное суждение о Сьерре с ее пурпурными волосами и причудливой одеждой.

Лично ему было глубоко наплевать на то, что они подумают о его жене. Но будь он проклят, если позволит этим людям, хоть самую малость унизить или обидеть Сьерру.

Проблема была в том, что Доминик не знал как предотвратить подобный эксцесс, кроме как перекрасив ее волосы в каштановый цвет, ногти — в розовый и облачив в скромное платье от самого изысканного дизайнера. Но если он так поступит, Сьерра решит, что он стесняется появиться вместе с ней на публике.

Ничего подобного.

Скажем так, он ощущал несколько повышенное внимание к своей персоне, потому что головы окружающих неизменно оборачивались вслед им со Сьеррой. Они поворачивались и теперь при виде его жены в ярко-розовом обтягивающем топе, черных кожаных джинсах и широкополой мягкой шляпе. Сам же Доминик был облачен в брюки цвета хаки от «Брукс бразерз» и бледно-голубую рубашку с длинными рукавами.

— И когда же состоится прием? И где?

— В эту пятницу. Отец арендовал яхту. Круиз с ужином вокруг Манхэттена вверх по Ист-Ривер, а потом к статуе Свободы.

На лице Сьерры отразилось явное удовольствие от услышанного.

— Фантастика. Как романтично — закат и на его фоне — ломаная линия небоскребов!

— И три сотни самых близких друзей и коллег моего старика.

Сьерра моргнула.

— Вот это да. Прилично. Но Рис с Марией тоже приглашены, ведь так?

Доминик кивнул.

— И Натан тоже. Папа сказал, что позвонил ему, и Нат обещал приехать.

Натан, средний из братьев, был фотографом и разъезжал по всему миру. Единственный из братьев он не выказывал никакого интереса к семейному бизнесу или, по большому счету, к самой семье.

Но Дуглас, говоря о семейной солидарности, явно имел в виду всех членов семьи без исключения, даже если придется откапывать их в разных концах света.

— С нетерпением жду встречи с ним. Он похож на тебя?

— Скорее на тебя. У него даже костюма нет.

— Слава небесам, — рассмеялась Сьерра. — И все-таки будет здорово, как ты полагаешь?

Доминик заставил себя улыбнуться.

— Конечно. Все пройдет на ура.

И дай бог, чтобы им не пришлось спасаться от гостей вплавь!