Легенда о Великой волне - Дарио Тонани

механокардионик преследовал, был связан с этими кораблями: скорее всего, выполнял какую-то работу в подземных помещениях военного порта. Значит, содержимое мешка предназначалось для погрузки на корабль. Надо бы выяснить, что там.

АзурМиз нащупал перила и спустился по плохо закрепленной лестнице. Вниз солнечный свет не доходил. Все было погружено в полумрак, воняло человеческим потом и испражнениями. На ржавых петлях со скрипом болталась дверь. Механокардионик толкнул ее плечом.

Внутри было совсем темно, но металл уверенно повел его по коридору. Наконец АзурМиз оказался на пороге огромного помещения. Впереди пахло пустотой: снизу доносилось гудение, гуляли сквозняки. Видимо, он вышел на террасу, нависающую над каким-то залом. В котором спят люди.

Механокардионик сделал шаг назад, боясь, что его обнаружат.

Принюхался: от камней пахло страхом и враждебностью. Люди внизу попали сюда не по доброй воле – их привели силой. Может, даже надели наручники или приковали цепями к полу и стенам.

Приступы кашля, жалобные всхлипывания.

Сдавленный стон и звук падающего тела, которое бесцеремонно швырнули рядом с другими.

АзурМиз снова вжался в каменную стену: вокруг темно, но все же рисковать не стоит.

Кто эти люди? Почему они оказались здесь?

И сколько их?

Механокардионик снова хотел поговорить с металлом, но под рукой его не оказалось. Вокруг – одни камни, от которых железному человеку никакой пользы.

Где-то закапала вода.

Послышался шепот.

Его заметили?

За ним следят?

Механокардионик инстинктивно попятился в коридор.

Раз тот человек с мешком еще не возвращался, значит, здесь есть второй выход. А лабиринт комнат и коридоров уходит очень далеко в подземные кишки.

Надо немного успокоиться. Если не высовываться, полумрак надежно его защитит. Но в груди колотятся все четыре сердца. В такой тишине кто-нибудь может их услышать. Нужно утихомирить хотя бы парочку.

Удар грома! От неожиданности АзурМиз едва не потерял равновесие.

Четыре сердца снова застучали как бешеные.

Механокардионик пошарил по каменной стене в поисках вделанного в нее кольца, крючка, любой железяки. Даже гвоздик мог прошептать ему важную информацию, например рассказать, что находится внизу.

Но поверхность стены была совершенно гладкой и холодной.

Вдруг его сознание словно озарило молнией.

Дети!

На полу, скрючившись, лежали десятки маленьких фигурок. Тощие, одетые в лохмотья и завернутые в рваные одеяла, чтобы защититься от капающей с потолка воды. Опухшие от слез глаза, чумазые лица.

Д е т и!

Много детей, самому старшему не больше пятнадцати.

Сознание механокардионика окутал мрак.

Оглушительный грохот сопровождался скрежетом железа и выхлопом серого дыма, поднявшим в небо ошметки шин и куски металла размером с тело взрослого человека.

Последствия первого толчка оказались разрушительными. Две шины лопнули, а снесенный ют, как сломанный сучок, болтался на левом борту.

При следующем толчке из труб Сиракк поднялись языки огня. Рядом с бизань-мачтой начался пожар. После третьего, финального толчка растерзанный корабль накренился, в унисон завопили сигнальные сирены.

Начался дождь.

Пескочерпалка на пару метров отошла от кормы Сиракк. Но, вместо того чтобы набрать скорость и снова кинуться на корабль, обмякла на задних шинах. Замерла на несколько секунд. И натужно попятилась назад, поднимая песок передними колесами.

Оба корабля сбрасывали за борт истерзанные куски железа.

Гальюнная фигура пескочерпалки дымилась.

Приземистый мужчина с сигаретой в зубах вылез из рубки, ловко спустился по штормтрапу и спрыгнул в песок.

– Кто это? – спросила Найла, которая хотела узнать все о случке кораблей.

Дождь усилился.

– Жеребец. Технически это он «танцевал» с Сиракк. Благодаря бхету, – ответил Азур.

Мужчина, шедший к ним быстрым шагом, сначала снял и отшвырнул солнечные очки, потом перчатки, защищавшие руки от обжигающего руля. Пройдя половину пути, он обернулся, оглядел двух гигантов, бросил на землю окурок и ускорил шаг.

Пескочерпалка на первый взгляд не получила серьезных повреждений, разве что гальюнная фигура была снесена чуть не наполовину. А вот корма Сиракк выглядела так, словно ее обстреливали из пушек.

– Я должна пожать ему руку?

Азур ухмыльнулся.

– Он не подаст тебе руку. Скорей всего, он нас даже не видит. Принял слишком много бхета. Пилоты случки живут в своем мире – мире кораблей и оргазмов. И пропивают в кабаках всё, что зарабатывают.

Мужчина поправил фуражку и прошел мимо Найлы, Азура и Саргана, даже не удостоив их взглядом. Вонь от его одежды можно было учуять за милю.

– Я немного по-другому представляла себе принца на белом коне.

– Считается, что они кончают вместе с кораблем. Хочешь подняться на борт Сиракк? После оргазма металл таит в себе много нового.

– Что ты имеешь в виду? – с любопытством спросила Найла.

– Увидишь!

Найла и Азур заговорщически переглянулись. Они говорили на металлоязе, держась за руки, и Сарган, стоявший в паре шагов, не мог уловить ни одного слова.

– Не знаю, что там за чудеса, но, так и быть, схожу, любопытно.

Сначала Пеларьян – остров парусов, потом стекольная фабрика с сумеречными пауками, потом секс кораблей… А теперь еще и сон после оргазма! За полдня в Мехаратте она узнала больше, чем за последние десять плаваний на Сиракк. Интересно, останутся ли у дочери воспоминания об этих днях? Будет ли она помнить, как помнит металл? Помнить маленькую волну, на гребне которой они случайно оказались несколько дней назад, болтовню на палубе с Сарганом и Азуром?..

– Ничего не пропадает, Найла, – щелкнув языком, объяснил механокардионик. – Даже если девочка не будет помнить слова и картинки, она будет знать, что ты это пережила. – С этими словами Азур потянул ее за руку. – Пойдем, тебе понравится – вот увидишь. Удовлетворенный металл – нечто особенное, словами его не опишешь.

АзурМиз остановился. Металлический пол говорил ему, куда идти, но перешагивать через людей в темноте было очень сложно. К тому же многие метались во сне.

Здесь спали совсем маленькие ребятишки, лет четырех-пяти, – сироты, которых поймали на улице, где они жили стаями как бездомные собаки. В Мехаратте было полным-полно детей без дома и семьи; многие за ломоть хлеба и миску супа нанимались посыльными или носильщиками, другие полировали корпуса кораблей и ступицы. Те, кто послабее (и потому невезучие), драили трюмы, где обитали грибы, ржавчина и Болезнь, и почти никогда не видели солнечного света, хотя и не чувствовали его нехватку, потому что не привыкли к нему за свою недолгую жизнь.

Из детей, которых здесь заперли, сделают смазочное масло для шестеренок военных кораблей.

Всех ему точно не спасти – на это надо слишком много времени. Да и пришел он сюда совсем не для этого. А для чего? Что отвлекло его от поисков рыжей женщины и ее чертова корабля? Что было в том мешке, за которым он пошел не раздумывая? Ответа он пока не знал.

Где-то рядом захныкал ребенок. АзурМиз повертел головой и присел на корточки рядом с его койкой. На бритую налысо голову натянуто отсыревшее одеяло. Механокардионик взял малыша за подбородок и посмотрел в глаза. Бледно-голубые, они были обведены металлическим ободком. Вместо носа – уродливый выступ с