Ария смерти - Донна Леон

Вот, сам не заметишь, как станешь соучастником!

– А когда синьорину Сантелло выпишут? – поинтересовалась Гриффони. – Что тогда?

– Если она останется в городе, пусть он все равно за ней присматривает, – сказал Брунетти.

Конечно, это не бог весть что. Помощь Альвизе – не бог весть что. Но все-таки хоть что-то.

Комиссар зашагал вниз по набережной, к квестуре.

Клаудиа поспешила за ним.

– Послушать бы, как она поет!

– Эта девушка? – спросил Брунетти с удивлением.

– У нее красивый голос. Глядя на нее, этого не подумаешь – тоненькая как тростинка…

Они уже вошли в здание, когда Клаудиа спросила:

– Есть еще поручения для меня? После того как я поговорю с Альвизе?

Нежелание Брунетти отправлять Гриффони в театр объяснялось тем обстоятельством, что она не венецианка: люди, которые там работают, вряд ли будут откровенничать с приезжей. «Не венецианка…» Брунетти мысленно взвесил эти два слова. Хотя… Шарм и красота Гриффони могут оказаться достойным контраргументом.

– Узнай в театре, не заметил ли кто-нибудь кого-то или что-то, кого (чего) там быть не должно.

Не уточняя, кого именно следует опросить, Клаудиа кивнула. На площадке верхнего этажа она, наклонив голову, попрощалась с Брунетти и направилась к себе в кабинет. Комиссар же прошел к синьорине Элеттре. Она по-прежнему сидела на рабочем месте – спина идеально ровная, – только вместо журнала у нее в руках была книга.

– Почему бы не почитать, раз уж все равно бастуем? – заметил Брунетти.

Молодая женщина и бровью не повела: то ли потому, что он тоже попал в число ее оппонентов, то ли потому, что очень увлеклась книгой.

Брунетти подошел ближе и с трудом, потому что читать ему пришлось вверх тормашками, разобрал фамилию автора на корешке.

– Шаша?[59] – переспросил комиссар. – За время работы в полиции вы недостаточно узнали о преступлениях?

Этого вопроса оказалось достаточно, чтобы отвлечь синьорину Элеттру от чтения.

– Я пытаюсь ограничить непосредственный контакт.

– С преступниками?

Она глянула на дверь кабинета начальника.

– С полицией. – И, отвечая на театральный жест Брунетти, уточнила: – Но только со служащими определенного ранга.

– Надеюсь, я не отношусь к их числу?

Секретарша заложила страницу красной ленточкой, прикрепленной к переплету, и только потом закрыла книгу.

– Едва ли. Чем могу быть вам полезна, комиссарио?

Не было причин сообщать ей, что он в курсе того, что касается зарплаты Альвизе или его новой должностной категории: раз ты ничего не знаешь, то и предпринимать что-либо не обязан.

– Девушка, которую мы сегодня видели на записи, – начал Брунетти, указывая на монитор, – говорит, что ее пение похвалила сама Флавия Петрелли.

Брунетти думал, что синьорина Элеттра его о чем-нибудь спросит, но единственное, чего он дождался – она отложила книгу подальше на стол, не сводя с него внимательных глаз.

– А у этой дамы – я говорю о синьоре Петрелли – есть поклонник, чье поведение… гм… слишком навязчиво, – продолжал комиссар.

Его собеседница и тут промолчала.

– Пока что он всего лишь шлет цветы, охапками, в костюмерную и к ней домой.

После долгой паузы синьорина Элеттра спросила:

– Пока что?

Брунетти передернул плечами, демонстрируя замешательство.

– У меня нет ни единой веской причины считать, будто это как-то связано с нападением на мосту. Это только предположение.

Секретарша задумалась, но по ее лицу невозможно было понять, о чем ее мысли.

– Есть догадки, кто этот поклонник?

– Никаких, – ответил комиссар, запоздало сообразив, что прежде почти не думал об этом. – Кто-то, у кого достаточно денег, для того чтобы ездить туда, где выступает синьора Петрелли, и покупать ей охапки цветов. И предприимчивости, чтобы организовывать доставку цветов, куда он захочет, в буквальном смысле слова. – Брунетти попытался представить, что еще этому человеку нужно знать и какими возможностями ему следует обладать. – Еще он должен хорошо ориентироваться в городе – чтобы следить за жертвой, не выдавая себя и не теряя ее в толпе.

– И чтобы она его не заметила. Вы считаете, что он венецианец?

– Возможно.

– Разузнать насчет цветов? – спросила синьорина Элеттра с энтузиазмом охотника, выпущенного наконец в леса.

– Желтые розы. Их было столько, что это наверняка был спецзаказ. Флористу, возможно, пришлось завозить их с материка.

Синьорина Элеттра потянулась, чтобы включить компьютер.

– Соскучились? – рискнул спросить Брунетти, кивая на монитор.

– Не больше, чем мои друзья – по детям, которые разъехались в свои университеты, – сказала она, ожидая, пока включится экран.

Брунетти поразился тому, как плохо, несмотря на столько лет сотрудничества, он ее знает. Надо же, у синьорины Элеттры имеются друзья, у которых есть дети-студенты, хотя сама она слишком молода, чтобы иметь даже ребенка-старшеклассника. А сколько ей, собственно, лет? Можно заглянуть в досье, там есть и дата рождения, и сведения о дипломах. Однако Брунетти никогда этого не делал – как мы не заглядываем в письма, написанные не нам и не нами. Вернее, так было в те времена, когда люди еще слали друг другу письма… От матери, которая обожала читать, Паола унаследовала этические принципы благородных книжных героев девятнадцатого века. Но и сам Брунетти, как ни странно, был научен тому же женщиной, окончившей четыре класса средней школы, и безработным мечтателем, чье здоровье и мировосприятие были подорваны многолетним пребыванием в плену во время войны.

– Простите, задумался. Можно еще раз? – проговорил Брунетти, давая понять, что пропустил последнюю ремарку синьорины Элеттры.

– Я сказала, что позволяю себе пользоваться ПК избирательно. – Она указала на экран компьютера. – Работаю в обычном режиме; есть пара человек, ради которых я и пальцем не шевельну!

В ее устах это прозвучало настолько убедительно, что Брунетти невольно восхитился.

– Раз уж я в числе тех, для кого вы еще работаете, – сказал он с показной серьезностью, демонстрируя, как высоко ценит эту свою прерогативу, – пожалуйста, найдите все, что только можно, о девушке на мосту. Ее зовут Франческа Сантелло. Родители в разводе, мать живет во Франции. Когда Франческа приезжает в Венецию, она живет с отцом где-то недалеко от церкви Санта-Кроче. Эта девушка учится в Парижской консерватории.

Он сбавил темп, увидев, что секретарша записывает.