Зверь - Ане Риэль

его отец. Что-то про пыль на крыльях. Малейшее прикосновение руки человека – и бабочке придет конец.

– Она не умрет, – улыбнулся Карл.

– Теперь она не может летать!

– Ерунда. – Карл ослабил хватку, и бабочка запорхала прочь над люцерной, явно нисколько не поврежденная. Тогда Карл хлопнул Мирко по спине чуть сильнее, чем следовало, и встал.

– Вот видишь, – весело сказал он и принялся насвистывать.

Крошечный противный дьявол в Мирко мечтал, чтобы та бабочка умерла, сжатая пальцами Карла. Тогда было бы легче, тогда Карл стал бы злым. Еще было бы легче, если бы Карл не так красиво свистел. Трудно ненавидеть того, кто умеет так красиво свистеть.

Карл снова появился перед домом. Он пошел по полю той необычной свойственной ему походкой: колени чуть в стороны, а ноги он ставил тяжело, так что земля сотрясалась под его поступью.

Выглядел он не радостно.

Раньше Карл всегда был веселым, теперь его редко можно было увидеть в хорошем настроении. У него в глазах засело жесткое выражение, и он почти перестал смеяться. Много месяцев прошло с тех пор, как он последний раз подзывал Мирко на что-нибудь посмотреть. Даже его свист изменился. Ребенок не сделал отца счастливым, догадывался Мирко.

Ему удалось перехватить взгляд Карла, когда тот шел мимо к своей тяпке. Мирко редко сам заговаривал с Карлом, но сейчас не мог молчать.

– Что-то случилось? – смело спросил он.

Ответ был резким.

– Случилось? Ребенок случился. Мы тут вкалываем, а она даже не хочет… Ладно, забудь.

Но Мирко не забыл. И когда он наклонился выдернуть пару сорняков, он ощутил, как в нем закипает торжество, и улыбнулся.

Вообще-то Мирко не было свойственно радоваться чужому несчастью, но рядом с Карлом в его природе что-то изменилось. Он словно становился другим, и он не всегда был уверен в том, что этот новый человек ему нравится.

Физические изменения он принимал легко. Мирко давно уже видел, что произошло с братом, а теперь и сам ощущал, как он день за днем становился выше, сильнее и мощнее. Как голос боролся сам с собой в поисках нового звучания, как менялась кожа, как его пенис набухал вовремя и не очень. И хотя все это, особенно последнее, могло раздражать, в совокупности это являло развитие, которое он встретил с удовлетворением. Он был более чем готов сбросить мальчишескую кожу и предстать в облике молодого мужчины. Не в меньшей степени он был доволен тем, что у него стали расти волосы по всему телу, в том числе над верхней губой. Последнее даже Даника как-то отметила.

– Тебе пойдут усы, Мирко, – именно так она сказала, а он не рискнул ответить из страха лишиться голоса.

Вдруг Карл обернулся, и Мирко поспешно стер с лица улыбку.

– Мне кажется, пора распрячь лошадь, – сказал Карл. – Она уже достаточно поработала. Я закончу сам. Ты сегодня здесь больше не понадобишься. Иди домой.

Голос у него был не насыщенный, как обычно. Он был удивительно пустой.

Мирко кивнул.

– Увидимся в среду.

Карл уже повернулся к нему спиной и ничего не ответил.

Некоторое время спустя Мирко повел лошадь через двор, осторожно косясь на окна дома. Он предусмотрительно пошел с другой стороны лошади, чтобы то, как он подглядывает, не сильно бросалось в глаза.

Но за окном ничего не было видно. Ни малейшего движения. В последнее время он ее почти не видел. Поначалу она всем рада была показать ребенка. Теперь же в основном сидела дома взаперти.

– Мирко!

Он вздрогнул, увидев ее в дверях кухни. Она держала Леона на руках и явно вышла, только чтобы позвать Мирко.

– Может, зайдешь, когда закончишь с лошадью?

Он с недоверием посмотрел на нее. В тот день был сильный ветер. Порыв взметнул ее волосы, подняв небольшой золотисто-рыжий хвост над головой и кинув его на другое плечо. На ней было темно-синее платье, и она стояла босиком. Выглядела уставшей.

Он кивнул.

– Конечно, зайду.

Голос остался низким, как и должен был. Но сердце подскочило в горло.

Кухонная дверь была приоткрыта и легонько поскрипывала от сквозняка, бесцельно и постоянно постукивая о косяк. Мирко на носочках поднялся по трем ступенькам ко входу. Он знал, что хорошо воспитан, но сейчас совершенно не понимал, правильнее постучать или просто войти.

Считается ли дверь, оставленная на щелку, открытой или закрытой? Он решил постучать так тихо, что и сам едва расслышал стук. Потом он медленно приоткрыл дверь еще чуть-чуть.

– Ау? Я пришел, – сказал он, держа руку на двери и видя только кухонный шкаф и прислоненную к нему метлу у противоположной стены кухни.

Внутри было тихо. Мирко замер, приподняв ногу и опустив голову, в то время как он задержал дыхание и слушал.

– Эй!

Ни звука. Он гадал, не вообразил ли он себе, о чем она его только что попросила. Он часто представлял себя вместе с Даникой. Подумать только, а если он больше не умеет различать правду и вымысел. Наверное, он сходит с ума.

Оглянувшись на двор, он не увидел ни следа живого, только то, что шевелил ветер, прорываясь под крыльцом хлева или раскручивая кожаный мешок, как ленивое тело.

Внутри послышался звук. Грохот. Что-то уронили. И, кажется, еще голос – восклицание.

– Даника? – Мирко набрал в грудь воздуха и зашел.

На кухне пахло чем-то томившимся в кастрюле на плите. Было прибрано, но не очень чисто. Не так, как дома у Мирко. Мама Мирко никогда не ушла бы с кухни, не протерев все столы и не развесив приборы на крючках. Здесь же половник лежал на столе в маленькой желто-зеленой лужице, а вокруг жужжали мухи.

Мирко осторожно прошел через кухню, мимо маленького обеденного уголка. Теперь он мог заглянуть в узкий темный коридорчик. Он никогда не заходил в этот дом дальше кухни и гостиной. Дверь в гостиную была открыта, так что он заглянул туда. Через обращенное на запад окно гостиной он увидел Карла, крошечный силуэт на самом дальнем поле. У окна стоял диван и маленький столик с керосиновой лампой. На полу лежала стопка книг и черная кошка, посмотревшая на него широко распахнутыми глазами.

– Ау? Даника? – позвал он еще раз. – Я пришел.

От звука его голоса кошка спряталась за диван, хотя и не смогла скрыться полностью. Белоснежный кончик хвоста торчал из-за спинки и подергивался, точными, нарочито замедленными движениями.

Наконец она отозвалась:

– Мирко, сюда… Пожалуйста, пройди внутрь. В дальнюю комнату.

Она сидела в кресле, поставив одну ногу на скамеечку. Платье было расстегнуто, она