Красный, белый и королевский синий - Кейси Маккуистон

– Господи, иногда ты такой тупица, – говорит он, а затем кладет обе ладони на его лицо и целует Алекса.

Алекс застывает, ощущая прикосновение губ Генри и шерстяных манжет пальто, покалывающих лицо. Мир вокруг останавливается, а всплывающее в сознании уравнение из подростковой вражды, свадебных тортов и полуночных сообщений его мозг, как ни силится, понять не может. Однако… к удивлению Алекса, он был не против. Совсем не против.

В панике он начинает мысленно составлять списки. Первое – у Генри мягкие губы… затем провал.

Алекс пробует ответить на поцелуй и тут же оказывается вознагражден тем, как рот Генри скользит и открывается навстречу его губам. Его язык касается языка Алекса, и это… бесподобно. Это совсем не похоже на поцелуй Норы – да вообще ни на один поцелуй за всю его жизнь. Он такой же твердый и всеобъемлющий, как земля под ногами, охватывает каждую частичку его тела и выбивает весь воздух из легких. Одной рукой Генри зарывается в его волосы, схватив их у самой макушки, и Алекс невольно издает звук, нарушающий безмолвную тишину, а затем…

Неожиданно Генри отпускает его так резко, что Алекс пошатывается, отступив назад. Пробормотав вполголоса череду проклятий и извинений, Генри с безумным взглядом разворачивается и беглым шагом хрустит по снегу прочь. Прежде чем Алекс успеваеь что-то сказать или сделать, принц уже исчезает за углом.

– О, – слабо выдыхает Алекс, касаясь пальцами губ.

Затем.

– Черт.

Проблема с поцелуем состоит в том, что Алекс не может перестать о нем думать.

Но он очень старается. Генри, Пез и их охрана покинули вечеринку к тому времени, как Алекс вернулся. Но ни пьяный ступор, ни утреннее похмелье не могут стереть навязчивый образ из его головы на следующий день.

Сидя на официальной встрече матери, он пытается вслушиваться в разговор, однако не может удержать внимание, поэтому Захра попросту выгоняет его из Западного крыла. Изучив каждый проект, проходивший через конгресс, Алекс уже размышляет о паре-тройке милых бесед с сенаторами, но его энтузиазма оказывается недостаточно. Даже идея о том, чтобы распустить очередной слух о них с Норой, больше не звучит для Алекса привлекательно.

Начался последний семестр учебы. Алекс посещает занятия, обсуждает с секретарем по социальным вопросам планы своего выпускного вечера, закапывается с головой в бесконечные заметки и внеклассное чтение.

Но за всем этим все так же остается образ принца, целующего его в саду под липой. Волосы Генри посеребрены лунным светом, и Алекс чувствует, как что-то горячее тает, разливаясь внутри, заставляя его испытывать жгучее желание спустить самого себя с лестницы.

Он никому не сказал, даже Норе или Джун. Он не представляет, что они могут сказать, даже если бы он решился на разговор. Позволено ли ему вообще, чисто технически, распространяться о таком, учитывая соглашение о конфиденциальности? Не по этой ли причине Алекса заставили его подписать? Задумывал ли это Генри с самого начала? Означает ли все это, что Генри питает к нему чувства? Почему Генри вел себя как высокомерный придурок все это время, если Алекс нравился ему?

Генри, судя по всему, не собирается помочь разобраться в ситуации. Он вообще не ответил ни один звонок и ни на одно сообщение Алекса.

– Ладно, с меня хватит, – говорит Джун, выходя из своей комнаты и заходя в гостиную рядом с их общим коридором. Перевалило уже за полдень среды, и Джун переоделась в спортивную форму, а волосы убрала в высокий хвост. Алекс поспешно прячет телефон в карман. – Не знаю, в чем твоя проблема, но уже целых два часа я пытаюсь писать, но не могу сделать этого, потому что слышу, как ты тут топаешь. – Она бросает ему бейсболку. – Я иду на пробежку, и ты идешь со мной.

Кэш проводит их до Зеркального пруда, где Джун пинает Алекса под колено, чтобы тот пошевеливался. Промычав что-то и выругавшись, Алекс ускоряется. Он ощущает себя псом, которого вытащили на пробежку, чтобы помочь ему выплеснуть свою энергию. Ощущение усиливается после того, как Джун говорит:

– Ты словно пес, которого вытащили на пробежку.

– Иногда я ненавижу тебя, – говорит ей Алекс, заткнув уши наушниками и врубив на полную катушку Kid Cudi[24].

Он бежит и бежит, но думает лишь об одном. Он натурал. Ну… Алекс почти в этом уверен.

Он может точно вспомнить моменты из жизни, когда думал про себя: «Видите? Это означает, мне никак не могут нравиться парни».

Например, в средней школе, когда Алекс впервые поцеловал девочку, – он не думал о парнях, а думал лишь о том, какими мягкими были ее волосы или как приятно было ее целовать. Или, будучи второкурсником в старшей школе, когда один из его друзей оказался геем, он не мог представить, что тот его может привлечь.

Или в свой выпускной год, когда Алекс напился и целый час целовался с Лиамом на его двуспальной кровати. Он потом совсем об этом не переживал. Разве все это не говорит о традиционной ориентации Алекса? Ведь если бы ему нравились парни, Алекс был бы напуган, оказавшись с одним из них, но этого не произошло. Они занимались лишь тем, чем занимаются озабоченные подростки в их годы, когда смотрели порно в спальне Лиама… или когда Лиам потянулся к Алексу рукой, а тот совсем не возражал…

Он бросает взгляд на Джун и видит подозрительную ухмылку на ее губах.

Могла ли она прочесть его мысли? Неужели она каким-то образом обо всем узнала?

Джун всегда все знает. Алекс удваивает скорость, просто чтобы убрать выражение ее лица из своего поля зрения.

Заканчивая пятый круг и вспоминая свою юность с зашкаливавшими гормонами и мыслями о девчонках в душе, Алекс вспоминает и о том, как представлял себе прикосновения мужских рук, как нравились ему твердые мужские скулы и широкие плечи. Он вспоминает, как пару раз не мог отвести глаз от товарища по команде в раздевалке, но ведь тогда все было вполне очевидно. Как Алексу понять, хотел ли он быть похожим на других парней или он просто хотел других парней? И значили ли вообще что-нибудь его подростковые желания?

Как сына истинных демократов, Алекса всегда окружали люди нетрадиционной ориентации. Алекс считает: будь он геем, он просто знал бы это – как знал, что ему нравится мороженое с сиропом или что для того, чтобы что-то сделать, ему нужен тщательно проработанный план. Алекс полагал, что достаточно разбирается в себе, чтобы таких вопросов не возникало.

Когда они поворачивают за угол, чтобы сделать восьмой круг, он начинает замечать нестыковки в своих аргументах. Натуралы, по догадкам Алекса, не тратят столько времени на убеждение самих себя в том, что они натуралы.

Есть еще одна причина, по которой он никогда не ставил под сомнение свое увлечение женщинами. Он находится под прицелом миллионов глаз с тех пор, как его мать стала любимым народом кандидатом 2016 года, а он сам – членом Трио Белого дома, посредником между молодой частью населения и правительством страны. Все трое – Алекс, Джун и Нора – играют свои собственные роли.