Красный, белый и королевский синий - Кейси Маккуистон
Шрифт:
Интервал:
– Какого хрена?!
Под фото краткая статья гласит о том, что девушка – какая-то Эмили, актриса. Если Алекс был взбешен до этого, то сейчас он выходит из себя каждой клеточкой тела, все его дерьмовое настроение сводится к той точке на фотографии, в которой губы Генри касаются чьей-то кожи. Чьей-то, но не Алекса.
Да кем этот принц вообще себя возомнил? Насколько заносчивым, бесчувственным и эгоистичным надо быть, чтобы провести несколько месяцев, пытаясь стать чьим-то другом, показывать ему все свои слабости, поцеловать его, заставить его сомневаться во всем, игнорировать его неделями, а потом начать встречаться с кем-то другим и слить это в прессу? Все, кто имеет какое-либо отношение к прессе, знают, что в People появляется только то, о чем ты сам хочешь рассказать.
Алекс швыряет журнал в сторону, вскакивает на ноги и начинает расхаживать по комнате. Чертов принц. Ему не следовало доверять этому богатенькому ублюдку с самого начала, а следовало прислушаться к голосу рассудка.
Он вдыхает и выдыхает.
Дело в том… Дело в том, что… За внезапной вспышкой гнева он не верит, что Генри действительно смог бы так поступить. Он вспоминает Генри, которого видел в журнале, когда ему самому было двенадцать. Генри, который был так холоден к нему в их первую встречу. Генри, который так медленно открывался ему эти несколько месяцев, а затем Генри, который поцеловал его в том саду. Сложив все воедино, Алекс осознает, что совсем ничего не понимает.
У него мозг тактика. Мозг политика. Он работает быстро и во многих направлениях одновременно. А прямо сейчас он пытается разгадать эту загадку. Алексу редко удается ответить на вопросы: Что, если бы ты был на его месте? Какой бы была твоя жизнь? Как бы тебе пришлось поступить? Вместо этого Алекс задает себе другой: Как сопоставить вместе кусочки этой головоломки?
Слова Норы всплывают в его голове. «Почему, по-твоему, их постоянно фотографируют вместе?»
Вспомнив закрытость Генри, то, как он тщательно отгораживается от внешнего мира, постоянное напряжение на его губах, Алекс задумывается:
Допустим, есть принц. И он гей. Он поцеловал кого-то, и этот поцелуй, возможно, что-то для него значил. В таком случае этот принц мог решить что-то предпринять.
И в одно краткое неуловимое мгновение Алекс перестает злиться и ощущает печаль.
Он подходит к двери, вытаскивает из сумки телефон и открывает сообщения. Алекс даже не понимает, какому импульсу следовать и какими словами выразить то, что он хочет сказать, чтобы изменить в ситуации хоть что-нибудь.
Смутно до него начинает доходить. Его реакция не очень-то характерна для натурала, увидевшего в журнале фото, на котором твой заклятый друг целует свою подружку.
Из груди Алекса вырывается смешок. Он подходит к кровати и садится на край, размышляя. Он может написать Норе, спросить, может ли он заехать, чтобы наконец хоть кому-то во всем признаться. Может позвонить Рафаэлю Луне, встретиться с ним за пивом и расспросить о его первых гомосексуальных подвигах. Даже может просто спуститься вниз и спросить Эми о смене ориентации, жене и о том, как она поняла, что отличается от остальных.
Но доли секунды хватает, чтобы понять, что самым правильным будет вернуться к истокам. Спросить того, кто сможет понять его в этом вопросе лучше всех.
О Генри не может быть и речи. Поэтому остается лишь один человек.
– Алло? – раздается голос из трубки. Прошел уже год с тех пор, как они разговаривали в последний раз, но техасский акцент Лиама по-прежнему узнаваем и согревает слух Алекса.
Он прокашливается.
– Эм… привет, Лиам. Это Алекс.
– Я понял, – сухо отвечает Лиам.
– Как… эм, как дела?
Пауза. Приглушенные звуки разговоров на заднем фоне и звон посуды.
– Не хочешь объяснить причину звонка, Алекс?
– О, – начинает тот и тут же запинается. – Это может прозвучать странно, но… эм. В старшей школе между нами было что-то? Или я что-то упустил?
По ту сторону раздается громкий звук, словно вилка падает на тарелку.
– Ты действительно звонишь мне сейчас, чтобы это обсудить? Я обедаю со своим парнем.
– О. – Алекс не знал, что у Лиама есть парень. – Прости.
Звук становится неясным, и когда Лиам вновь заговаривает, он обращается к кому-то другому.
– Это Алекс. Да, тот самый. Я не знаю, малыш. – Его голос вновь становится четким. – О чем именно ты хочешь узнать?
– Я имею в виду… мы, конечно, дурачились, но значило ли это что-то?
– Не думаю, что смогу ответить тебе на этот вопрос, – говорит ему Лиам. Если он до сих пор остается тем же Лиамом, то сейчас он потирает челюсть, почесывая щетину. Алекс задумывается о том, что, возможно, такие четкие воспоминания о щетине на лице Лиама только что ответили на его вопрос.
– Да, – говорит он. – Ты прав.
– Слушай, чувак, – говорит Лиам, – не знаю, через какой сексуальный кризис ты там сейчас проходишь, опоздав на четыре года, но так уж и быть. Я не утверждаю, что то, чем мы занимались в старшей школе, делает тебя геем или би, но точно могу сказать, что я – гей. И несмотря на то, что я вел себя так, будто все, что мы делали, было вовсе не по-гейски, на самом деле именно таким оно и было. – Он вздыхает. – Тебе стало легче, Алекс? Мне принесли мою «Кровавую Мэри», и я должен срочно обсудить с ней этот звонок.
– Эм… да, – отвечает Алекс. – Думаю, да. Спасибо.
– Не благодари.
Голос Лиама звучит так напряженно, что, вспомнив старшую школу, взгляды Лиама и тишину, повисшую между ними с тех пор, Алекс чувствует себя обязанным добавить:
– И, эм… Прости меня?
– Господи Иисусе, – стонет Лиам и вешает трубку.
Генри не может избегать его вечно.
Одна часть того соглашения после свадебной катастрофы остается невыполненной: Генри должен присутствовать на политическом ужине в конце января, сегодня. В Англии относительно недавно появился новый премьер-министр, и Эллен хочет с ним встретиться. Генри уже должен был приехать и в знак вежливости остановиться в резиденции.
Алекс приглаживает лацканы смокинга и подходит ближе к Джун и Норе, пока в зал проходят гости, выстроившиеся в очередь у северного входа, чтобы сфотографироваться. Алекс понимает, что беспокойно переминается с ноги на ногу, но ничего не может с собой поделать. Нора ухмыляется, но не говорит ни слова. Она хранит молчание. Алекс по-прежнему не готов рассказать обо всем Джун – такую беседу с сестрой невозможно будет повернуть вспять, и он не может сделать этого, пока до конца во всем не разберется.
Генри появляется эффектно.
Роскошный, элегантный черный костюм, идеально сидящий на нем. Алексу хочется сорвать его.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!