Совок 5 - Вадим Агарев

президента из недалёкого будущего, своих граждан совсем не боялась. Здесь КПП с фэсэошниками и высоченная чугунная ограда отсутствовали начисто. Место для машины тоже нашлось и никто не кинулся на капот, чтобы согнать меня с разметки куда подальше. Начиная с роскошного завтрака, сегодня всё шло настолько легко и безоблачно, что я уже начал опасаться и ожидать от судьбы-злодейки какого-нибудь изощрённого подвоха. Годы проведенные в Москве во время службы в ДепУРе МВД, гвоздём-двухсоткой вбили в мозг сиротский рефлекс относительно полного отсутствия парковочных мест в центре столицы. А тут, прямо возле ЦК и всё так запросто, да еще и бесплатно!

В соответствии с инструкциями, полученными Паной по телефону, мы не стали заходить в бюро пропусков, а сразу направились в третий подъезд первого корпуса. Мы не опоздали ни на минуту, но рядом с постовым нас уже ожидал строгий очкарик в скучном сером костюме. Сверив наши паспорта со своим кондуитом, постовой дал добро на проход. Дальше всё было, так же, как было в этом здании и в двадцать первом веке. Малиновые ковровые дорожки по коридорам с бронзовыми прутьями креплений на лестнице и массивные дубовые двери.

В приемной мы задержались ровно на то время, которое потребовалось очкастому, чтобы зайти в кабинет и сразу же оттуда выйти.

— Проходите пожалуйста, Арвид Янович вас ждет! — серый костюм распахнул дверь перед мелкой Паной еще шире. — А вас, товарищ Корнеев, пригласят чуть позже! Присядьте пока! — указал он мне на диван.

От предложенного мне чая я отказался, решив терпеливо ждать обещанного приглашения. Позвали меня минут через семь. Сидящий напротив Паны пожилой мужик очень условно походил на свой портрет, который я видел на демонстрациях. Подниматься навстречу он не стал, а даже наоборот, как мне показалось, посмотрел на меня неприветливо.

— Это вот он, тот самый, который тебе «почти сын»? — рассматривая меня, спросил он профессоршу не оборачиваясь, — Он, Пана, тебе, скорее, во внуки годится!

— О чем вы, молодой человек, со мной говорить хотели? — не предложив присесть, полюбопытствовал политбюровский член. — Какого рода у вас ко мне просьба?

Вроде бы и не как барин спросил, но у меня спина сама собой выпрямилась, как у новобранца на плацу. Нет, в таком алгоритме мы общаться не будем, ибо непродуктивным будет такое общение. Стишок Некрасова про парадный подъезд из школьной программы я еще не забыл. А кроме того, все эти «члены», это они для тутошних современников боги и прочие небожители, а для меня они потраченные молью вымершие мамонты. Заживо протухшие. Просто они еще не знают, что они вымершие. А я знаю.

— Разрешите присесть, Арвид Янович? — спросил я позволения примоститься к ним с Паной за стол. И не дожидаясь его ответа, устроился рядом с тёткой на соседнем стуле. Почти напротив через стол от всесильного пока еще председателя КПК. — Я, Арвид Янович, за вашего, так сказать, боевого товарища попросить хочу! — пытливым комсомольским взглядом всмотрелся я, в непонятно что, выражающие глаза прожженного партбюрократа. — За Пану Борисовну и за её смертельно больного брата хочу попросить вас! — Бесцеремонно накрыв ладонью тёткину руку, я пресек её неуместную попытку влезть в разговор со своей скромностью. — Вы ведь наверное знаете, Арвид Янович, что к отъезжающим на ПМЖ в Израиль наши таможенники и пограничники, мягко говоря, относятся без излишнего снисхождения? — отслеживая реакцию на свои слова, я продолжал изучать ничего не выражающие глаза члена Политбюро. Член по-прежнему был вялым. Каких-либо эмоций в ответ на мои слова он не выразил. Это несколько обнадеживало и я продолжил. — Если это возможно, я бы очень хотел вас попросить о небольшой помощи. Касаемо обеспечения щадящего режима при отлёте для Паны Борисовны и, прежде всего, для её смертельно больного брата, — я замолк, изображая робость.

— Ты о чем? — перешел на «ты» партийный контролёр, — Чего ты хочешь? — нетерпеливо нахмурился он, — Говори яснее!

Хоть и громче заговорил хозяин кабинета, но раздражения в его голосе я по-прежнему не почувствовал.

— Да ничего особенного, Арвид Янович! — перешел я на конкретику, — Было бы очень хорошо, если бы в Шереметьево Лишневские на вашем персональном автомобиле были доставлены, — дошел я практически до кульминации, — И, чтобы ваш помощник до пограничного контроля их сопроводил. А так, больше ничего! Дальше всё строго по установленному порядку и на общих основаниях. Всё в соответствии с действующим советским законодательством и нормативными актами! Тут главное, что после такого безобидного антуража излишне суровые пограничники им нервы мотать не посмеют! — я, не стесняясь и почти по-ленински, указал рукой на хлопающую глазами Пану.

Цековский товарищ сорвался с моего взгляда и посмотрел на растерянную от моей наглой беспардонности тётку. И глаза его моментально из вымороженных судачьих обратились в живые человеческие. Это ж чего такого надо было пройти в жизни и сколько дерьма, и крови через свою душу пропустить, чтобы стать способным на такие стремительные метаморфозы?!

— Экий у тебя «почти сынишка»! — то ли ухмыльнулся, то ли хохотнул Янович, который Арвид, — Ты где его, такого шустрого, откопала? В какой капусте?

— Рассказывала я уже тебе, где! И при каких обстоятельствах, тоже рассказывала! — нахмурив лицо, за насупленной суровостью попыталась скрыть своё смущение Лишневская. — Серёжа просто очень добрый мальчик, — уже совсем оправившись, тётка решительно подняла глаза на своего давнего знакомца, — Да, он добрый и еще молодой! Вот и горячится, переживает за нас с Левой. Не надо, Арвид, нам твоей машины! И сопровождения тоже не надо, нас Гриша Дубровин на аэродром отвезет! Спасибо тебе большое, что помог с быстрым выездом! И за то, что по-человечески всё обошлось, без травли, как у других! За это тебе тоже спасибо! — тётка отодвинула от себя чашку с недопитым чаем и поднялась со стула.

— А ну сядь! — негромко, но очень проникновенно проскрежетал председатель КПК ЦК КПСС.

Настолько проникновенно, что мне отчетливо представился штык, проникающий в живую плоть через звенья стальной кольчуги. Таки да, что ни говори, а на своём месте этот, партию контролирующий, товарищ сидит! Уж в этом-то можно не сомневаться…

Это было вчера. А сегодня мы всем нашим жидо-массонским кагалом находимся в Шереметьево. Мы, это имеется в виду, что не только отъезжающие Лишневские и я. Но, и генерал Дубровин Григорий Кузьмич. И даже его помощник Валера, который, в отличие от своего потеющего шефа, стоял с лицом неодушевлённого сфинкса и сонно рассматривал таможенников. А те, не понимая причины такого необычного внимания, нервно ёрзали и суетились. То ускоряя, то замедляя процесс проверки покидающих родину многодетной семьи иудеев. Надо