Последняя ночь с принцем - Галина Владимировна Романова

— А кто думает иначе? — изумленно воскликнула Рита.

— Все! Все, представляешь! Все, кроме меня! — Валентин развел руки в стороны и с силой опустил их, хлопнув себя по бедрам. — Вот нужно мне все это, а?! Скажи, нужно?!

— Что именно?

— Выделываться тут перед тобой. Пытаться как-то помочь. Найти истинного виновника гибели этой.., дамы, — почему-то о погибшей Зине Милевин говорил без должного уважения. — А что в ответ?!

— Что?

— Полное непонимание, оскорбление и вообще…

— А как же кофе и салат? — Рита примирительно улыбнулась. — Это не в счет?

— Ну вот, уже упрекаешь! — пробурчал Милевин, вернулся к столу и уставился на нее строго и требовательно. — Дело нешуточное, Рита. Можешь шутить и улыбаться, сколько тебе вздумается. Можешь трахаться, извини, с этим жигало сколько хочешь, только… Только мои коллеги и в самом деле считают тебя подозреваемой номер один. Так-то…

И вот здесь ей по-настоящему сделалось страшно.

Она подозреваемая?! Ее подозревают в убийстве?! Ее??? В убийстве???

Господи, какое дерьмо! Чушь собачья! Лажа откровенная! Зачем ей эта хрень?! Она жила столько лет законопослушным гражданином и прожила бы еще столько, не…

— Не поселись рядом с тобой этот красавчик, — хмуро закончил за нее Милевин. — Ни от кого из присутствующих не укрылось, как ты смотрела на него.

— Как? — Рита сжалась вся под его суровым колющим взглядом.

— Как влюбленная кошка, вот как!

— Ну, знаете!..

Неужели правда?! Неужели и в самом деле она так выглядела?! А почему нет? Сколько раз за минувшие сутки она выбегала на балкон, прислушиваясь к шуму мотора со двора? Раз семьдесят, наверное.

А настроение паршивое сегодня целый день почему? Опять же…

И это в день зарплаты, тем более что Рите ее прибавили с прошлого месяца. Значительно прибавили. И премию выдали по случаю введения нового тарифа, оказавшегося сверхприбыльным. В другое время она бы до потолка по бабкиной квартире скакала и холодильник забила бы всем, чем только можно и что она особенно любила. Колбасы сырокопченой купила бы, к примеру, или сыр косичкой. А вместо этого схватила с прилавка четыре банки черничного джема и рассматривала его потом с недоумением.

Зачем купила, спрашивается? Сколько Милевин чистил картошку, столько она и рассматривала эти ненужные ей банки, и еще упаковку концентрированных сливок с тем же недоумением рассматривала. Дорого, а зачем…

Неужели и правда это с ней из-за ее глупой влюбленности?

Но ведь еще пару дней назад она трезво оценивала ситуацию и могла с поразительной твердостью сказать самой себе, что Эдик мужчина не ее романа.

Он Зиночкин, Танечкин, Лилечкин, да чей угодно, но только не ее. Она не для таких, как Эдик Кораблев. Она для других ребят. Для тех, что приходят домой со службы в шесть вечера, ужинают молча и хмуро, а потом лежат, укрывшись газетой, перед телевизором. Для тех, которые по пятницам спешат с друзьями в пивную, а в выходные стараются улизнуть на рыбалку. Это ее судьба, а не Эдик Кораблев.

И она так думала, и была в этом твердо и безоговорочно уверена, а потом…

А потом на балкон выбегала… И телефон весь день взглядом испепеляла, и рабочий, и домашний.

А он все молчал и молчал. И настроение дурное было. Думала, что из-за неудобной обуви, из-за мозолей, а Милевин вон как быстро во всем разобрался.

Мгновенно буквально все расставил по своим местам.

Влюбленная кошка, стало быть… Глупая мартовская кошка… Та самая, что способна убить в порыве страсти или ревности. Нет, судя по версии сыщиков, порыва не было. Был холодный расчет, а это много хуже. Это срок заключения куда как больший гарантирует, кажется, так.

— Я могла смотреть на кого и как угодно, — возразила Рита, стараясь вернуть себе самообладание, разделанное Милевиным под орех. — Это еще не повод для подозрений. У вас нет фактов, указывающих…

— Факты — дело наживное, — вставил Милевин гадко и многобещающе. — Но зато у нас есть подтверждение тому, что Зина приехала в этот город следом за Кораблевым.

— Какие же? Она что, патологоанатому шепнула с того света?

— Нет, не шепнула. Но зато мы знаем теперь, что эти двое были знакомы и встречались год назад.

— Ах, ну да! Фотография! — вмиг прозрела Рита. — Вы нашли в ее вещах фотографию. Там Кораблев с ней, да?

Если он и опешил, то ненадолго. Тут же кивнул, подтверждая, и, в свою очередь, спросил:

— Серафима Ивановна? Она тебе рассказала?

— Да. — Риту вдруг начало знобить. — Она…

Правда, Серафима не видела, что за мужчина на той фотографии. Оказалось, что Эдик. И это год назад! Значит, он лгал! Отрицая, лгал. Знакомясь с Зиной, лгал. Игнорируя ее всячески, лгал…

Зачем?! Почему?!

— Это непонятно. Мне непонятно, — молвил Валентин, тронул Риту за плечо и снова укорил:

— Вот видишь, как все непросто.

Все и в самом деле теперь казалось непростым и запутанным. И совсем не походило на несчастный случай.

Кораблев покупает квартиру Пироговых. Потихоньку обживается, уходит ежедневно как бы на службу, созванивается с друзьями, заводит знакомство с соседкой, то есть с ней — Маргаритой Николаевной Жуковой. Все чинно, пристойно и вне подозрений: И тут вдруг, бац — Зиночка! Ее появление все перестраивает, ломает, заставляет всех нервничать… Или Кораблев не нервничал? Нервничал, еще как нервничал. Рита подслушала их разговор, сидя в лодке на Николашином пруду. Зиночка приставала к нему со своими чувствами, говорила, что Эдик не может не знать о них. А он.., отрицал. Почему?!

Почему, если имелась фотография, подтверждающая их знакомство годичной давности?!

— А что, если… Что, если она его с кем-то спутала? — нарушила повисшую паузу Рита.

— Что значит — спутала? — не понял Милевин и отрицательно замотал головой. — Я видел фотографию, Рита. На ней Кораблев собственной персоной.

— А нельзя взглянуть на нее? На фотографию?

— Она в деле. Если найдешь время зайти ко мне на службу, увидишь. Если нет, придется верить мне на слово.

— А когда?.. Когда мне собираются предъявить обвинение? — У нее даже голос сел от этих чудовищных слов; господи, если Анька узнает, ее точно удар хватит. — Я приду смотреть фотографию, а меня арестуют…

— Арестовать тебя могут в любое время, и дома, и на работе, — утешил ее Валентин. — Пока это только предварительное мнение, не подтверждаемое фактами. Но сама знаешь, что из всего этого могут раздуть… Рита, теперь-то ты хоть понимаешь, что сотрудничество с нами в твоих интересах?

Она понимала. Она понимала, что, кажется, вляпалась в историю. Понимала, что Милевину все-таки удалось то, ради чего он ее умело окучивал.