Дожить до рассвета - Виталий Дубовский

— И чего же ты хочешь, князь Велислав? Чтобы Асгард заплатил тебе за пленника?

Князь наигранно отмахнулся руками от его слов, тут же запричитав:

— Что ты, Великий Ратибор, как можно? Где ж это видано, чтобы князь с Правителя мзду требовал. — Он добродушно улыбнулся Уру, переходя на шепот: — Налоги бы вы нам снизили за усердие — на том бы и сговорились? Ну, сам посуди: вои мои головы ратные сложили, семьи без кормильцев остались. Ну, а то, что ведьмака живым взяли? Неужто не стоит он того, чтобы простить нам годовой побор?

Глаза Ратибора изумленно распахнулись. Годовой побор? Однако, Велислав, губа не дура! Ур задумчиво вздохнул, размышляя над его словами. Дело было не в деньгах, хоть и против правил была просьба князя. Асгард никогда не облагал царства и княжества высоким налогом. Все в Империи было сбалансировано. Деньги, с одних княжеств полученные, во благо других направлялись. В Империи, как и в обычном стаде: есть корова дойная, а есть и телки молодые, коим еще расти надобно. С одной коровы кормишься, а телку все одно растишь, пока и она молоко давать не станет. Много было молодых княжеств, которые лишь становились на ноги. Охрану им обеспечь, пока более сильные соседи не растоптали. Торговлю наладь с иными племенами и народностями. Умельцев ремесленных отыщи да научи, что и как делать. Потому и не мог Ур принять требования Велислава. А еще потому не мог, что знал он — князь свое с народа так и так получит. Как платил люд налог на дым — так и будет платить. Никто против княжьей воли не пойдет, боясь голову свою потерять.

— Ладно, Велислав, — Ратибор повысил голос, обращаясь больше к дружине, чем к самому князю, — будь по-твоему. Пусть выйдут на площадь вдовы павших в схватке с врагом воинов. Каждая семья, кормильца утратившая, освобождается от налога на дым. И не на год, а пока сыновья мужьями не станут. Пусть выйдет люд, я сам каждой вдове о том сообщу…

Князь недовольно нахмурился, перебивая Ура на полуслове:

— Надо оно тебе, Ратибор? На то у народа князь имеется, чтобы законы до их ушей доводить. Главное, чтобы мы с тобой понимание нашли в том вопросе. — Князь приосанился, чувствуя, что весы переговоров покачнулись в его сторону. — К тому же я не только о вдовах прошу, я о каждом рассене радею. О тех, кто пал в битве, печалюсь. А те, кто победу одержал, ведьмака в плен захватывая? Не-ужто недостойны они твоей благодарности звонкой? Отмени налог для рассенов, Великий Ратибор. Всего на один год прошу. А то ведь, пока мы с тобой торгуемся, пленник еще и помрет в темнице. Сыро там, да и дружина моя ему здорово бока намяла. Боюсь, долго не протянет.

Князь добродушно улыбнулся, бросив мимолетный взгляд на воеводу. Последний тихо отступил за спины воинов, быстро устремившись в сторону темницы, где томился Лиходей. Словно верный пес, он с полуслова понимал команды своего хозяина. Ратибор устало вздохнул, осознавая, что миром с князем не разойтись. Бессилие жгло его изнутри жарче огня. Будучи великим чародеем, одним из правителей человечества, он не мог ничего поделать с этим зарвавшимся князем. Не мог Ур ни убить его, ни к ответу привлечь за словоблудство. Хитер был князь, умело слова подбирая. Потому и избегал он всегда наказания, ибо законы формально не нарушал. Ратибор подошел к князю ближе и склонился к самому его уху:

— Не мне судить твои деяния, Велислав, на то народ твой имеется. Много раз боги пастухов многомудрых к овцам отправляли. Многих из них и карали за невинно убиенных овец. — Он на мгновение умолк, надеясь, что до князя быстро дойдет смысл его иносказания. — Завтра же, князь, буду я в Асгарде. С пленником или нет — не в том суть. Через седмицу на этой самой площади соберет Совет Древних народное Вече. Вот тогда и поглядим, Велислав, достоин ли ты княжьей короны. Не я, Ратибор, призову тебя к ответу — Правь тебя осудит. Ибо в каждом сердце она зарождается, от мала до велика. А молчит люд угнетенный лишь до поры до времени, в мыслях поступки твои на чаши весов возлагая.

Князь криво усмехнулся, уверенно взглянув Уру в глаза. Куда делась его слепота и сутулость, старящие его на добрый десяток лет:

— Да будет тебе грозиться, Ратибор. Я всегда чтил законы, вами установленные. Нет на мне греха кровного. Ну а ежели кто в народе и недоволен моим правлением — так ведь всем не угодишь. — Велислав весело обратился к дружине: — Эй, вои, выставьте на площадь две бочки медовухи из моих закромов. Пусть люд честной повеселится. Праздник у нас все же — Великий Ур в гости пожаловал! Почтил народ благодатью!

Ратибор негодующе сверкнул глазами, слыша веселый гомон, разнесшийся среди толпы. Любил простой люд погулять за княжий счет. А с таким скрягой, коим был Велислав, такое случалось крайне редко. Князь улыбнулся, приветливо помахав горожанам рукой:

— Пейте и гуляйте, люд честной! — Народ откликнулся многоголосым хором, восхваляющим княжью щедрость. Велислав перевел свой насмешливый взгляд на Ура: — А ты говоришь, я о простом люде не пекусь. Да неужто ты думаешь, что они теперь супротив меня слово молвят? То-то, Ратибор! Мудрый ты чародей, разумный. Только иногда и у разумных ум за разум заходит. Стар я уже, многое на своем веку повидал. Не во дворце я родился, Ратибор, а в обычной избе. Потому и вижу я эту жизнь не в радостном свете, как тебе того хочется. А вижу я ее такой, какая она на самом деле: из грязи и слез замешанную да медовухой приправленную. Прислушался бы ты к моей просьбе. Один год свободы от податей прошу.

Со стороны казарм раздался крик испуганного воеводы, сломя голову бегущего к княжьему дому:

— Убе-е-ег! Убег, проклятый!!!

Велислав вскочил со своего трона, гневно сверкнув глазами:

— Как так убег?! Сгною, скотина!!!

Ратибор расхохотался, прекращая переговоры, и быстро направился к кораблю. Взойдя по трапу, он обернулся к князю, прокричав:

— Хитер ты, Велислав, только к Вече все одно готовься. Не затмить тебе людской разум хмелем медовым! — Взмахнув руками, Ур прошептал заклятье, и выставленные князем бочки с медовухой лопнули, разлетаясь по дощечкам. Ратибор взглянул на Малюту, быстро отдавая команды. — Тысяцкий?! Найти беглеца. С корабля сигнал подам: куда молния ударит — там и след его. Живым взять старайтесь!

Ладья быстро взмыла ввысь, вознося рассерженного Ратибора к небесам. Внимательно окинув взглядом окрестности, Ур начал ворожить, пытаясь отыскать след Лиходея.

Малюта бросился к рассенским казармам, откуда недавно прибежал воевода. Выхватив меч, медведич громко выкрикивал команды прибывшей с ним сотне воинов:

— За мной, Дружина! Живым приказано брать! Десяток к воротам, остальные за мной!

…Лежа в темнице, Лиходей терпеливо ждал помощи, прислушиваясь к голосам переговаривающихся наверху стражников.

— Глянь-ка, ладья по небу летит! Неужто сами Уры в гости пожаловали?

Стража задрала головы к небесам, восхищенно наблюдая за летящим кораблем.

— Да, брат, видать, знатную мы птицу поймали. Как думаешь, может, сам Правитель за ним прилетел?