Непристойное предложение - Керстин Гир

Штефан рассмеялся.

– Так что там с покупательницей? – раздраженно спросила я.

Петре следовало появиться именно сейчас, во время такого важного разговора.

– Я сказала, что самшитов у нас нет, а она теперь непременно хочет поговорить с начальницей, – недовольно сказала Петра.

Женщина, вероятно, хотела обсудить хамское поведение нашей продавщицы.

– Я иду, – со вздохом произнесла я. – Мы договорим позже, да, Штефан?

– Непременно, – сказал Штефан.

Я с удовольствием подарила бы ему долгий поцелуй, но куда уж…

– А вы знаете, что выглядите почти как Кевин Кёстнер? – услышала я ее голос, даже не успев выйти.

Штефан самодовольно рассмеялся:

– Как Брэд Питт, хотели вы сказать.

– Да, точно, или как он, – подтвердила Петра.

Я опустила глаза. Господи, почему же ей никто не намекнет, что она глупа, как черствый диабетический батон?

В обеденный перерыв я встретилась с Элизабет во время пробежки. Она, естественно, хотела знать, как прошла моя первая ночь на новом месте.

– Ночь прошла хорошо, – сказала я, направляя взгляд на датчик пульса у меня на запястье.

После первого повышения нагрузки частота сердцебиения оказалась опасно высокой. Может быть, это было лишь результатом снова посетивших меня воспоминаний о сегодняшнем утре. Мне следовало непременно хоть с кем-то поговорить об этом, сколь бы неприлично это ни было.

– Но потом случилось нечто ужасное, – драматическим тоном сказала я.

– Что же? – Элизабет от любопытства остановилась как вкопанная.

– Итак, я утром побрела в ванную и устроилась на унитазе. – Мое лицо стало пунцовым. «О таких вещах обычно не говорят с другими людьми», – всегда напоминала мне моя приемная мать. Даже слово «унитаз» сошло с моих губ с большим трудом. – Я даже не знаю, как об этом сказать. Когда я сидела там, в этот момент…

Элизабет обхватила рукой мое запястье.

– О нет! Я что-то слышала о таких вещах, но всегда думала, что это лишь газетные страшилки. Что это было? Крыса? Кайман? Огромная змея? – с каждым новым словом ее голос дрожал все больше.

Я опасливо посмотрела на нее.

– О Боже! Я бы умерла на месте! – прошептала Элизабет. Ее руки покрылись гусиной кожей. – Ах ты, бедняжка!

– Это был не зверь, Элизабет! – Я все еще не могла справиться со смущением.

Элизабет наморщила лоб.

– Не зверь, но кто же тогда?

– Я там делала… линг-линг, – очень тихо сказала я.

– Что? – переспросила Элизабет. – А что это такое? Особая китайская гимнастика, которую можно делать только на унитазе?

– Пи-пи, – пискнула я.

– Пи-пи, – повторила Элизабет и со вздохом снова двинулась вперед.

Я семенила рядом с ней.

– Тогда можешь не рассказывать мне свою страшную историю, – сопела Элизабет. – Ты пошла сегодня утром в туалет, чтобы сделать пи-пи. Супернапряженный сюжет. В самом деле. Я действительно под страшным впечатлением от услышанного. Но что-то не усматриваю в этом особой остроты.

– Но это же еще не все, – сказала я. – Как раз когда я сидела на унитазе, из душевой кабины вышел Оливер.

– И? – Элизабет снова остановилась. – Ах, я понимаю! Зверь сидел в душе. Или маньяк с топором. Тоже хорошо.

– Да не было там никакого зверя, – произнесла я, сама начиная медленно звереть. – И никакого маньяка с топором. Оливер увидел меня.

– А, как ты играешь на унитазе в пинг-понг?

– Нет, как я делаю линг-линг, – прошептала я.

Элизабет покачала головой:

– Я знаю тебя давно, но то, что у тебя проблемы с отправлением естественных надобностей, слышу впервые.

– Да никто об этом не говорит, – еле-еле произнесла я. – Но нельзя позволить застать себя за этим занятием.

– Застать себя… – скептически повторила Элизабет, – Знаешь, Олли, в некоторых вопросах ты весьма своеобразна. Сегодня люди спорят о том, как это романтично застать партнера, когда он писает, но…

– Тсс, говори потише!

– Олли! – закричала Элизабет. – Тебе нужен психотерапевт!

– Только потому, что я прилично воспитана?

– Потому, что у тебя огромная анальная проблема, – ответила Элизабет. – Более скучной истории мне еще никто не рассказывал: «Это было ужасно. Я сидела на унитазе, а в этот момент из душа вышел мой сосед по дому».

– Он был голый, – сказала я.

– Невероятно, – с сарказмом произнесла Элизабет. – В вашей семье в душе, случайно, не в плавках моются?

– Элизабет, – сказала я, – я думала, у тебя возникнет хоть толика сочувствия ко мне. Как минимум человеческое понимание, каково мне было в этой двусмысленной ситуации.

– Нет, – сказала Элизабет и кашлянула. – В самом деле, никакого. Ты знаешь, как давно я не видела ни одного голого мужчины? Он хорошо выглядит?

– Вполне, – сказала я. – Но что он теперь будет обо мне думать?

– Ты имеешь в виду, о том, как ты делала джинг-джанг? – ехидно спросила Элизабет.

– Линг-линг, – сказала я.

– Тю! – расхохоталась Элизабет. – Вероятно, он сейчас сидит у психиатра, пытаясь залечить эту психологическую травму: «У жены моего брата, кажется, есть почки и мочевой пузырь! Она позволила себе вылить в наш туалет некоторое количество урины». Олли, но это же самое естественное, что может произойти в мире. Что ты станешь делать, если захочешь пукнуть? Пойдешь для этого в глубокий погреб?

– Ах, тише, Элизабет, – встрепенулась я. – Ты не принимаешь меня всерьез. Я всего лишь так воспитана. Тем не менее, я всей душой благодарна моей приемной матери.

– Я рада, что эта достойная женщина сегодня живет далеко, – сказала Элизабет. – Впрочем, мне нужно по нужде. Если ты не возражаешь, я забегу вон там за кустик и сделаю небольшое «фэншуй».

Штефан не имел ничего против, чтобы Эвелин потратила немного денег на ремонт и прикомандировала на эти работы бедного господина Кабульке.

– Девочка должна в конце концов чем-то заниматься, – сказал он. – Раньше она работала не покладая рук по двенадцать часов в сутки. Должно быть, она действительно хороший специалист в своей области, потому что сказала мне вчера вечером, что зарабатывала очень неплохо. Я хочу сказать, что для женщины это кое-что.

– Может быть, – скептически ответила я. По моему мнению, он что-то очень ласково о ней говорил. «Бедная девочка, работала не покладая рук, очень неплохо»! – Но не стоило бы ей поискать иное хобби, чем заниматься исключительно ремонтом нашего дома? Кроме того, это стоит денег, наших денег.